потом уточню
Встретилось в интернете:
*
Современная литература об «их всем» Пелевине:
«Не надо писать ни о насилии, ни о бессилии, ни о чем – вдруг решительно вмешался Пелевин, яростно, как клопа, раздавив в пепельнице окурок.
- Это как, простите – подался вперед Ерофеев и впился глазами в Пелевина.
- А так. Именно – ни о чем. Ничто, как композиционный центр романа, повести, пьесы, ничто, населенное фантомами. Ведь все, что мы видим вокруг себя – суть фантомная действительность, существующая только в воображении человека. Любой роман всегда пишется только сам о себе и больше ни о чем… Главное, чтобы приоритеты этих фантомных героев чуть отличались от впрыскиваемых рекламой и информацией.
- Погоди, Витя, - не понимая ни бельмеса, энергично замотал бритой головой Пригов, словно стряхивая что-то и ловко поймал на лету очки – пусть нет личности, есть фантомы, но как же общество, общественные интересы, общественное сознание, наконец.
- Общественной мысли не существует, - безапелляционно заявил Пелевин, едва дождавшись конца тревожного приговского монолога. - Мыслят только отдельные люди, дельфины и марабу. И общества тоже никакого нет и нигде его нет, кроме как в сознании так называемого индивида.
И поэтому все эти Пушкиночеховы – суть такие же иллюзорные формы, в которые все верят, забывая о том, что в эту форму-фантом каждый втискивает собственное содержание. Поэтому если закрыть всех Пушкиных вместе с Лермонтовыми, сжечь дачи в Переделкине и открыть в Михайловском кабак с сауной – ничего не изменится. Только кабак надо назвать «Пушкин», чтобы сохранить форму…
- То-то, я смотрю, у тебя Витя, что-то во всей твоей литературе такое буддийское начинает проклевываться. – с сомнением сказал Быков. – По-моему, это немного лишнее. Вот кровать. Вот стол. Вот туалет. Сошлись, поели, попили, перепихнулись на трали-вали. Мне кажется, ты усложняешь.
- Не я усложняю, а ты упрощаешь, - досадливо отмахнулся Пелевин. - Постараюсь объяснить, что такое буддизм. Вот стена. Она с обоями в полосочку и в этом главная тайна мира.
Ерофеев, за ним Пригов, Быков и Сорокин остолбенело, но очень внимательно уставились на главную тайну мира с сырыми разводами и обоями, разъезжающимися под потолком забавной бахромой, задержались на ней взглядом и затем не сговариваясь одновременно перевели его на Пелевина, показывая явную неготовность к столь внезапному принятию главной тайны. Пелевин спокойно выдержал этот объединенный взгляд и снисходительно произнес:
- Так вот. Вы еще что-то ждете, но я уже на самом деле сказал вам все, что можно было сказать об этой стене, раскрыл ее сущность и больше сказать про нее нечего. Даже если бы на ней были обои в цветочек – это ничего бы не изменило, тайна осталась бы тайной – священной и сокровенной.
Есть тайна в каждой букве, в двух, трех буквах, в каждом слове. Каждый из вас буддист, когда он пишет. Поэтому мы не создаем, а уничтожаем литературу, ведь литература это фантом, это буквы на бумаге и мы выводим из нее смыслы, оставляя только буквы. Буквы это тайна. А самая большая тайна это чистый лист белой бумаги, на котором еще нет букв, но метафизически они есть. Лучший текст это тот, которого нет. Лучший смысл это его отсутствие. Почему «Незнайка» самая эротичная книга? А потому что там нет ни грамма эротики.
Небуквы несут самый глубокий несмысл. В сочетании нетекста, небукв и несмысла самая большая тайна, раскрывающая через внетайну самое яркое созвучие несмысленных смыслов».
Пелевин умолк и Ерофеев почувствовал себя так, как будто его засунули в колокол и с размаху ударили кувалдой снаружи, Сорокин почесал в затылке и затеребил седеющую прядь. Пригов сидел с отчаянным видом человека, которому уже все равно. Пелевин, приподняв очки, посмотрел на стол и со сдержанной радостью обнаружил на нем бутылку, которая упала и оказалась погребена под листьями салата с опрокинувшейся тарелки. Все оживились и, отыскав посуду, подставили».
Бучинская В., Панаев М., Скабичевский Д. Роман о Петре и Февронии. М., 2016.
Авторы, как понимаю, вымышлены, не удивлюсь, если о себе кто-то это всё и написал:
- может и не они, хз...
