Поработаем с Крыской, популярной не менее чем Мата Хари, зато очень любимой в России. Почему с этой? Потому что её жизнь очень хорошо освещена, с ней легче увидеть работу предназначения. Ведь рядом пылал супер-звезда российской истории — Петр I Великий.
Для выбранной героини вопрос о чуде существенен: подняться с самых-самых низов общественной лестницы до короны величайшей империи? Тут без особых условий не обошлось.
Но так ли всё чудесно? Не было ли «подкрутки», так сказать? Или — не было ли работы «по заказу»?
Поработаем с Крыской, популярной не менее чем Мата Хари, зато очень любимой в России. Почему с этой? Потому что её жизнь очень хорошо освещена, с ней легче увидеть работу предназначения. Ведь рядом пылал супер-звезда российской истории — Петр I Великий.
Восьмой год цикла. Показывайте свои достоинства, прячьте недостатки.
Презентация — время, когда на вас обращают внимание, прислушиваются, лучший момент для продвижения идей. Весь мир любит вас. Так подайте себя ему — во всём самом сладком соку!
Хорошая символика — жонглирование сердечками. Или протянуть яблоко, — будто хотите отдать. Эйнштейн сравнивал их с идеями: мол, когда меняемся яблоками, то в итоге получим по одному. А если идеями — то по две.
В такие годы нет собственного векторного волшебства: поэтому они называются рабочими. Чудеса возможны, но за чужой счёт.
А где примеры таких «займов»? И что такое чудо?
Будем проверять гороскопические идеи и гипотезы на примере биографий. Цель исследований:
— отработать методы сбора и анализа биографических данных, особенно — для рабочих годов;
— обратить внимание на подробность сведений в зависимости от того, насколько герой самостоятелен и энергичен, и от общественного значения его подвигов;
— опробовать схемы поиска чудес и путей их заимствования;
— предложить алгоритмы создания чуда.
Для выбранной в нашем рассказе героини вопрос о чуде существенен: подняться с самых-самых низов общественной лестницы до короны величайшей империи? Тут без особых условий не обошлось.
Но так ли всё чудесно? Не было ли «подкрутки», так сказать? Или — не было ли работы «по заказу»?
На всякий случай, вот предварительное определение понятия «чудо»:
Чудо — это явление общественной жизни, редко встречаемое (или невозможное), очень доступное и простое для понимания и восприятия обществом, даже самыми интеллектуально слабыми его слоями. Прежде всего, чудо воспринимается большинством как крайне желаемое событие.
Скавронская Марта
Марта Самуиловна Скавронская, Екатерина Алексеевна Михайлова (5 (15) апреля 1684), российская императрица с 1721; вторая жена Петра I Великого, мать императрицы Елизаветы Петровны.
Известные варианты имени и происхождения оспариваются, как и её зодиак. По структурному гороскопу Г.Кваши — возможно Королева, а возможно Шут.
Любовница Петра I
25.08.1702 года (Лошади), во время Великой Северной войны армия Шереметева взяла шведскую крепость Мариенбург (ныне Алуксне, Латвия), и подвергла край беспощадному разорению.
Шереметев: «Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, все разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили».
В Мариенбурге Шереметев захватил 400 жителей. Когда пастор Глюк в сопровождении своей челяди пришёл ходатайствовать о их судьбе, Шереметев приметил служанку Марту Крузе и силой взял её к себе в любовницы.
Примерно в августе 1703 года (Козы), её хозяином стал князь Меншиков.
Осенью 1703 (Козы, лёгкий для Крыс), в один из приездов к Меншикову в Петербург, Пётр I встретил Марту и вскоре сделал её своей любовницей, называя в письмах Катериной Василевской (возможно, по фамилии её тетки). Француз Франц Вильбуа, находившийся на русской службе во флоте с 1698 года и женатый на дочке пастора Глюка, передаёт их первую встречу так:
«… царь, проезжая на почтовых из Петербурга, … остановился у своего фаворита Меншикова, где и заметил Екатерину в числе слуг… Он спросил, откуда она и как тот ее приобрел. И, поговорив тихо на ухо с фаворитом (который ответил ему лишь кивком головы), он долго смотрел на Екатерину. И, поддразнивая ее, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдет спать, отнести свечу в его комнату…
На следующий день царь уезжал утром, … возвратил своему фавориту то, что тот ему одолжил. Об удовлетворении царя, … лишь одним дукатом, … он сунул по-военному ей в руку при расставании».
В 1704 (Обезьяны, кармический для Крыс), Катерина родит первенца, названного Петром, а в следующем году Павла (вскоре оба умерли).
В 1705 (Петуха, тяжёлый для Крыс, принимаем экономические решения), Пётр отправил Катерину в подмосковное село Преображенское, в дом своей сестры царевны Натальи Алексеевны, где Катерина Василевская выучилась русской грамоте, и сдружилась с семьей Меншикова.
Когда Катерина крестилась в православие (1707 или 1708 — Кабана или Крысы, оба волшебные), то сменила имя на Екатерину Алексеевну Михайлову, поскольку крёстным отцом её был царевич Алексей Петрович, а фамилию Михайлов использовал сам Пётр I, если желал остаться инкогнито.
«Царица была маленькая, коренастая, очень смуглая, непредставительная и неизящная женщина, — описывала свои впечатления о Екатерине ехидная маркграфиня Байретская. — Достаточно взглянуть на нее, чтобы догадаться о её низком происхождении. Судя по ее безвкусному костюму, её можно было бы принять за немецкую комедиантку. Платье имеет вид купленного у старьевщика; оно старомодно и покрыто серебром и грязью... На ней дюжина орденов и столько же образков и медальонов с мощами, прикрепленных вдоль всей отделки ее платья; благодаря этому, когда она идет, то кажется, что приближается мул».
Но триумф Марты Скавронской достигнут не её женскими прелестями — в первую очередь она смогла привязать к себе Петра I душевным сопереживанием. Скорее сердцем, чем умом, она угадывала его мысли и желания, откликалась на его бурные затеи, делила не только постель, но и трудности военного похода, терпеливо сносила грубость и резкие выходки, могла успокоить и унять головную боль, временами доводившую царя до буйного помешательства. Екатерина Алексеевна разделяла и увлечение супруга дарами Бахуса, — по свидетельствам многих иностранных дипломатов, царица слыла «первоклассной пьяницей», чем они объясняли (достаточно прямолинейно!) волшебное превращение неграмотной чухонки в русские императрицы.
Кроме доброй чарки с вином, Екатерина увлекалась танцами, любила веселье, маскарады, всевозможные праздники и фейерверки.
Жена Петра I
Ещё до законного замужества Екатерина родила дочерей Анну и Елизавету. Она одна могла совладать с царём в его припадках гнева, умела лаской и терпеливым вниманием успокоить приступы судорожной головной боли Петра. По мемуарам Бассевича:
«Звук голоса Катерины успокаивал Петра; потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почесывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут. Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трех часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым».
Весной 1711 Пётр, привязавшись к обаятельной и лёгкой нравом бывшей служанке, повелел считать Екатерину своей женой. Он взял её в несчастливый для русской армии Прутский поход.
По структурному гороскопу Кваши: год Кота, лёгкий для Крыс, псевдорешений, женской любви.
Датский посланник Юст Юль со слов царевен (племянниц Петра I), так записал эту историю:
«Вечером незадолго перед своим отъездом царь позвал их, сестру свою Наталью Алексеевну в один дом в Преображенскую слободу. Там он взял за руку и поставил перед ними свою любовницу Екатерину Алексеевну. На будущее, сказал царь, они должны считать её законною его женой и русскою царицей. Так как сейчас, ввиду безотлагательной необходимости ехать в армию, он обвенчаться с нею не может, то увозит её с собою, чтобы совершить это при случае в более свободное время. При этом царь дал понять, что если он умрет прежде, чем успеет жениться, то все же после его смерти они должны будут смотреть на неё как на законную его супругу. После этого все они поздравили Екатерину Алексеевну и поцеловали у неё руку».
1712 (Дракона)
Свадьба Петра I Великого и Катерины Алексеевны в 1712 году
Гравюра А. Ф. Зубова, 1712
Официальное венчание Петра I Великого с Екатериной Алексеевной состоялось 19.02.1712 в церкви Исаакия Далмацкого в Петербурге.
Свадебный пир был «на весь мир». По пышности и представительности (презентабельности), этого события трудно найти аналог в то время. Немудрено: брак патриархальный, женились две самые славные и замечательные Крыски российской истории. Двойная презентация.
Что за идею проталкивали брачующиеся? Екатерине, и для себя самой, и для её детей, было важно признание легитимности пребывания в высших сферах. Но этого признания, по справедливым представлениям Петра Великого, категорически недоставало. Ведь её происхождение, мягко говоря, было не очень высокого свойства. Поэтому уже в следующем году («без векторного хозяина», т.е. когда можно делать, что хочешь), он усиливает позицию:
— в 1713 году (Змеи), Петр Великий в честь достойного поведения своей супруги во время неудачного для него Прутского похода учредил орден Святой Екатерины. Орден надо проектировать, изготавливать. Проходит время, и:
— 24.11.1714 (год Лошади), он лично возложил знаки ордена на жену. Первоначальное название: орден Освобождения, предназначался только Екатерине.
Это волшебный год (векторного слуги), исполнения желаний. Если кто забыл: Пётр Великий тоже из знака Крысы. Глядя на их даты, задумываешься: они что, без структурного гороскопа и шага ступить не могли?
О заслугах Екатерины во время Прутского похода вспомнил Пётр Великий в манифесте о коронации супруги от 15.11.1723 года (Кота):
«Наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великою помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче в Прутской кампании с турки, почитай отчаянном времени, как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии…»
Что ж там случилось? Аж двенадцать лет Пётр Великий успокоиться не может, и сколько не награждает супругу, всё мало кажется. По всему видать, что он ей вообще ничего не жалел…
Вот уж действительно: всё отдавал. А больше чем всё, никто отдать не может.
1724 (Дракона)
Императрица Екатерина I, 1724 год
18.05.1724 Пётр короновал Екатерину императрицей в московском Успенском соборе. Это вторая в России коронация супруги государя (после Марины Юрьевны Мнишек — Лжедмитрием I в 1605 г.).
… Ась? А она кто по знакам? Рождение: около 1588 года. Крыска! Ну, кто ещё, как ни Крыска, прорвётся первой к российской короне?! Правда, Мнишек потребовался волшебный для неё год — Змеи.
Видим проталкивание всё той же идеи (легитимность императрицы), только на новом уровне: коронование. Начали, издав манифест, в год Кота (бытиё Крысами ощущается легко: захотелось сполна вкусить счастья?), а исполнили в год Дракона — самое время предъявить своё счастье всему миру.
Первопрестольная давно не видывала таких торжеств. Срочно возводились деревянные триумфальные арки, в Успенском соборе построили помост, где происходило возложение короны на голову Екатерины. «Корона нынешней императрицы, — писал в дневнике камер-юнкер герцога Голштин-ского Берхгольц, — много превосходила все прочие изяществом и богатством; она сделана совершенно иначе, то есть так, как должна быть императорская корона, весит 4 фунта и украшена весьма дорогими каменьями и большими жемчужинами...». Платье для императрицы было выписано из Парижа и обошлось в четыре тысячи рублей.
Петр, одетый в парадный, голубого цвета, шитый серебром кафтан, собственноручно возложил корону на голову супруги. Стоя на коленях пред алтарем, Екатерина плакала и порывалась обнять ноги мужа.
Торжества завершились грандиозным пиром, перешедшим во всеобщую попойку. «В то же время, — писал Берхгольц, — отдан был народу большой жареный бык, стоящий перед дворцом среди площади на высоком, обитом красным холстом помосте, на который со всех сторон вели ступени».
Идея, вроде бы, должна запылиться — её уже «продавали» россиянам. Да и повод к дополнительной пышности и великой благодарности императора всё тот же — Прутская кампания. Им что, больше вспомнить нечего?
Соловьёв:
«Петр также хотел скрепить и права жены своей. Екатерина по-прежнему пользовалась большим влиянием на мужа, по-прежнему к ней обращались все опальные, все нуждавшиеся в чем-нибудь с просьбами о ходатайстве пред государем, по-прежнему она охотно исполняла эти просьбы, охотно давала чувствовать свое смягчающее, благодетельное влияние. Это влияние простиралось и на одну из линий царского дома, на линию царя Ивана Алексеевича…
Когда Петр принял титул императора, то рождался вопрос о титуле супруги его и детей. 23 декабря 1721 года (3 января 1722 года по новому стилю), Синод и Сенат имели в синодальной крестовой палате конференцию; так как его величество титулуется император и самодержец всероссийский, то как бы с этим титулом согласить титул и государыни царицы и детей…
<p id=v>Т.е. решение было приготовлено в год Быка, а уже в год Тигра, с выверенными формулировками, введено в оборот. За год можно изготовить украшение? Ладно, сдеали. Но возлагать корону в 1723 не стали. Кто ж реально мыслящую голову в год псевдорешений коронует? Подождали ещё годик.
Коронация Екатерины совершилась в Москве с великим торжеством 7(18) мая 1724 года. Но через полгода Екатерина испытала страшную неприятность: был схвачен и казнен любимец и правитель ее Вотчинной канцелярии камергер Вилим Монс (брат Анны Монс). Вместе с Монсом попались сестра его, Матрена Балк, … и секретарь Монса — Егор Столетов, … и известный шут камер-лакей Иван Балакирев...
К неприятностям от Монсовой истории присоединились неприятности от неисправимого Меншикова, у которого Петр принужден был отнять президентство в Военной коллегии. Члены Вышнего суда были также обвинены во взятках, все это действовало на здоровье Петра…
Екатерина, уверенная в сердце своего супруга, всегда смеялась над его частыми любовными приключениями, как Ливия над интрижками Августа; но зато и он, рассказывая ей об них, всегда оканчивал словами: «…ничто не может сравниться с тобою…»
1724, осенью, Пётр I заподозрил императрицу в супружеской неверности с её камергером Монсом, которого (Монс признался во всём), казнил — по другому поводу (разумеется). Пётр перестал с ней говорить, доступ к нему был ей запрещен. Всего раз, по просьбе его дочери Елизаветы, он согласился отобедать с Екатериной, бывшей с ним неразлучной 20 лет.
<p id=v>Так же, как с Мата Хари: оказывается, в год презентации легко достичь, что б тебя увидели «во всём соку», и сразу все. Даже посторонние (хотя вот это не всегда хорошо для карьеры). В данном случае не хорошо вышло голове постороннего.
Поосторожней надо с императрицами, чего не понятно?
И только при смерти Пётр примирился с женой. В январе 1725 Екатерина проводила всё время у постели умирающего государя, он скончался у неё на руках.
Сильный финал для главной задачи: передача трона. Год Змеи, Крысам полная фортуна: империя уходит по назначению.
Нет, но мы эту историю так не оставим: будем разъяснять, что там за кампания такая.
Прутская кампания
Екатерина отправилась в дальний Прутский поход вместе с Петром, будучи на 7-м месяце беременности, объявленная женой государя — правда, без подобающей регистрации.
Доктор исторических наук Я. Е. Водарский:
http://statehistory.ru/1586/Legendy-Pru ... I--1711-g/
«Петр вел переговоры с господарями Молдавии Д. Кантемиром и Валахии К. Бранкованом об их переходе на сторону России. В конце июня 1711 г. под Яссами у русской армии был выбор: ждать турок на Днестре, дав им возможность разгромить валашское ополчение (в случае его выступления против них), или идти навстречу неприятелю, в надежде на присоединение Бранкована с войском и продовольствием. Петр выбрал второй вариант, не представляя себе трудностей похода по опустошенной саранчой стране, да ещё при активных действиях значительно превосходящих сил турецко-татарской конницы».
Прутская кампания Петра I, 1711
Получив сведения о движении турок по левому (южному) берегу Прута, 18 июля Петр отдал приказ генералу Янусу фон Эберштедту, командовавшему кавалерией, продвинуться вперед и помешать туркам переправиться через Прут: важно было выиграть время, чтобы Ренне взял Браилов и побудил Бранкована выступить против турок у них в тылу.
Как пишет Моро, «выслушав приказ и хорошо поняв его, мы приступили к исполнению оного, хотя генерал и я не без смеха видели, что употреблены были драгуны и кавалерия на атаку укрепленных мостов».
Через несколько миль отряд неожиданно наткнулся на предмостное укрепление. Вместо того, чтобы атаковать, Янус, нарушив приказ Петра, приказал отступать. Турецкая конница и татары немедленно бросились в атаку, отряду пришлось построиться в каре и медленно отходить, отражая их наскоки. Петру Янус сообщил, что его атакуют янычары с артиллерией (что было неправдой), а вечером он послал еще письмо, и Петр выслал ему на помощь пехотную дивизию.
Между тем увиденные 18 июля Янусом и Моро мосты были ложными: настоящие были наведены лишь на следующий день, и визирь, из осторожности, 19-го переправил конницу (татары переправлялись вплавь), и только 20-го — пехоту (янычар). А вся артиллерия перешла реку только в ночь на 21 июля. В результате русская армия оказалась застигнутой на марше и, потеряв часть обоза, была вынуждена отступать, подвергаясь непрерывным атакам неприятельской конницы. 20 июля, около двух часов дня, от усталости войску пришлось остановиться на неудобной позиции на берегу Прута.
Но самое опасное заключалось в том, что на 6.6 тыс. русских кавалеристов приходилось 57.8 тыс. турецких, не считая татар. Если учесть, что русская кавалерия уже не имела фуража, подножный корм был съеден, а пути подвоза отрезаны татарами, то сложившееся по вине генерала Януса положение нельзя было не признать критическим.
Приказ Петра, вызвавший смех Януса и Моро, был реален. Об этом свидетельствуют действия генерала Ренне: он осадил и взял штурмом не какое-то предмостное укрепление, а крепость Браилов на Дунае. Правда, Ренне уже долго служил под командованием Петра и, очевидно, усвоил новые и передовые для того времени военные идеи русского полководца. Во всяком случае, ему-то «употребление» драгун для взятия крепости не показалось странным. Поэтому Петр имел все основания надеяться, что Янус сможет задержать переправу турок.
21 июля 1711 года 190 тысяч турок и крымских татар прижали 38-тысячную русскую армию к реке Прут, полностью окружив многочисленной конницей, полукругом полевых укреплений и артбатарей. Около 160 орудий непрерывно обстреливали русские позиции.
Янычары предприняли атаку, но были отбиты (их погибло около 7 тысяч). Положение русской армии стало отчаянным, боеприпасы оставались, но запас был ограничен. Продовольствия не хватало и раньше, а в случае затягивания осады войскам грозил голод. Помощи ждать было не от кого, в лагере плакало и выло множество офицерских жён. Сам Пётр I временами приходил в отчаяние, «бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова».
Вечером 21 июля янычары трижды атаковали русский лагерь и все 3 раза были отбиты. Но Петр не решился контратаковать из опасения, что турецко-татарская конница захватит обоз с продовольствием и амуницией. Янычары проявили незаурядную храбрость, но их начальникам недоставало военных знаний: атака велась на один участок русского лагеря, который Петр подкреплял людьми и пушками по мере необходимости. Но люди и лошади не отдыхали уже трое суток подряд, обоз с провиантом, шедший к русской армии, был перехвачен татарами, армия была окружена со всех сторон, многие лошади пали, а уцелевшие уже несколько дней питались только листьями и корой деревьев. Но дисциплина среди солдат не пошатнулась, и армия продолжала оставаться грозной силой.
С наступлением темноты янычары прекратили атаки. Петр снова собрал военный совет, принявший решение атаковать турок ночью, но почти сразу же отменил его по той же причине, что и контратаку ранее.
Не было ничего удивительного в том, что Петр, осознавший, что он, победитель Карла XII, может потерпеть поражение и даже попасть в плен вместе с женой, на какое-то время потерял самообладание. Через несколько дней он писал, что: «никогда, как и почал служить, в такой десперации не были». Видимо, у него произошел нервный срыв, о котором из разных источников узнали французский агент Ла Мотрей, находившийся в турецкой армии, и датский посол в России Юст Юль, приехавший к Петру в армию.
На утреннем военном совете Пётр I с генералами принял решение предложить турецкому султану мир; в случае отказа сжечь обоз и прорываться «не на живот, а на смерть, никого не милуя и ни у кого не прося пощады». К туркам послали трубача с предложением о мире. Визирь Балтаджи Мехмед-паша, не ответив на русское предложение, приказал янычарам возобновить атаки.
Однако те, понеся в этот и предыдущий день большие потери, заволновались и подняли ропот: «… султан желает мира, а визирь против его воли шлёт янычар на убой».
Даниель Дефо (автор «Робинзона Крузо» и один из организаторов английской разведки), в изданной в 1723 г. книге «Беспристрастная история жизни и деяний Петра Алексеевича, нынешнего царя Московии», рассказал о Прутском походе. Он писал, что визирь, оценив мужество русских, понял, что бой может кончиться поражением турок, и решил выяснить, нельзя ли воспользоваться сложившимся положением. Выгодный мир мог бы предотвратить кровопролитие сейчас и в будущем, а также дальнейшие военные издержки.
Петр нервничал: благоприятное для атаки время уходило, провиант кончился, голодные лошади теряли силы. «Армия наша, — пишет Моро, — не имела провианта; пятый день большая часть офицеров не ела хлеба; тем паче солдаты, которые пользуются меньшими удобностями... кони лизали землю и были так изнурены, что когда пришлось употребить их в дело, то не знали, седлать ли, запрягать ли их, или нет»
А. С. Пушкин, «История Петра I»:
…Условия мира совпадали с теми, которые выдвигал султан при объявлении войны России.
…На подкуп визиря было выделено из казны и передано подканцлеру Шафирову 150 тыс. рублей (огромные по тем временам деньги, даже для царя), суммы поменьше предназначались другим турецким начальникам и даже секретарям…
Екатерина собрала совет и предложила трактовать о мире. — Она вошла в шатер Петра…
Тогда послан унтер-офицер Шепелев, а царица отослала (тайно от Петра), деньги и алмазы в подарок визирю и Калге, его наместнику (всё это вздор etc. — Пушкин).
Визирь мешкал; Петр послал ему сказать, чтоб дал он скорее ответ: ибо ждать более некогда. Турок медлил; тогда Петр вывел свои полки, но едва они двинулись, как визирь прислал сказать, чтоб войско не трогалось и что он приемлет мир. Войско остановилось, и к визирю отправился Шафиров».
М.Б. Шереметев, пожалованный в чин генерал-майора «для лутчего почтения», и П.П. Шафиров, остались у турков — стали заложниками-гарантами исполнения мирного договора.
Вполне правдоподобно, что именно Шафиров пообещал турецким сановникам крупные подарки, как это было принято у турок. Конечно, не за то, чтобы они выдвинули приемлемые для России условия (потому что они уже были предъявлены). Нет, речь могла идти только о создании доброжелательной атмосферы на переговорах. Правда, турки были заинтересованы в принятии Россией их условий, но соблюдение Шафировым обычая делать подарки и щедрость Петра имели значение. Но говорить о подкупе великого визиря нет никаких оснований.
И вообще, одаривание чиновников в Турции было широко практиковавшейся системой. В XVII веке там было даже специальное учреждение, учитывающее взятки, получаемые должностными лицами, и отчисляющее определенный процент в казну. Поэтому деньги, обещанные визирю и его помощникам, были традиционными подарками, а вовсе не подкупом.
Визирь так и не смог получить обещанную Петром взятку. Ночью 26 июля деньги привезли в турецкий лагерь, но визирь не принял их, опасаясь своего союзника, крымского хана. Потом он побоялся взять их из-за подозрений, возбуждаемых Карлом XII против визиря. В ноябре 1711, благодаря интригам Карла XII, и посредством английской и французской дипломатии, визирь Мехмед-паша был смещён султаном и, по слухам, вскоре казнён.
Мехмед-паша утверждал, что никаких денег не брал, и их, видимо, прикарманил Шафиров.
В бескорыстие визиря верится с трудом, но доля правды в его словах могла быть. Шафиров славился феерическим казнокрадством, за которое впоследствии тоже был приговорен к смерти (отсечение головы в последний момент заменили ссылкой) — правда, по делам, не имевшим отношения к Прутскому походу.
По широко известной легенде Екатерина сняла все свои украшения, чтобы отдать их на подкуп турецкому командующему, чтобы Пётр I смог заключить мир. Чтобы, даже пожертвовав русскими завоеваниями на юге, вывеси армию из окружения. Датский посланник Юст Юль, бывший при русской армии после выхода её из окружения, не сообщает о таком деянии Екатерины. Но говорит о том, что царица (так теперь все называли Екатерину), раздала свои драгоценности на сохранение офицерам и потом собрала их. В записках бригадира Моро-де-Бразе также не упоминается о подкупе визиря драгоценностями Екатерины, хотя бригадир знал со слов турецких пашей о точном размере казённых сумм, направленных на взятки туркам.
Однако бриллианты Екатерины не подлежали учёту в качестве казённых. Зачем о них знать?
Почему участники похода просто не потребовали Катерину снять драгоценности и заплатить выкуп (взятку)?
А ведь ещё не каждая догадается, что это возможно — откупиться. Первый же опрос представительниц структурного сообщества показал, что многие посчитали бы такое нереальным. Значит, нужны умеющие мыслить очень реалистично — реалистки.
С другой стороны: офицеры — это преданные слуги царя, они не смеют и в мыслях допустить насилие над его женщиной.
Кстати, он — рыцарь по жизни, и — Рыцарь — по структурному гороскопу Г.Кваши.
А современные мужчины, которые дарят своим женщинам бриллианты, разве думают о них, как о запасе «про чёрный день»? В самые трудные моменты — кто-то хоть раз подумал: продать?
Психологически: кто ж будет отбирать? Да и сомнительна общая стоимость украшений, чтобы хватило на подкуп.
У героев всегда найдутся критики. Можно утверждать, что появление основательных недоброжелателей свидетельствуют о подвиге, так же, как анекдоты и пародии указывают на вызревание великого деятеля.
Вот современный пример такой критики для нашего случая:
«Исполинские планы: Петру вообще порой отказывало чувство реальности.
В 1716 году (кстати, год Обезьяны, кармический для Крыс), Петр I отправил 6100 солдат и казаков под командой капитана Преображенского полка Бековича-Черкасского с заданием покорить Хивинское и Бухарское ханства, а заодно прорыть канал, которым из Каспия можно было бы попадать в Аму-Дарью. Все участники экспедиции были перебиты многократно превосходящими силами хивинцев.
Через год поехал в Париж предлагать свою дочь Елизавету в жены Людовику XV, как будто не понимал, что о браке короля Франции с дочерью бывшей прачки и солдатской потаскушки речь не могла идти ни при каких обстоятельствах.
Едва завершив войну со Швецией, стал замышлять морскую экспедицию для основания колонии на Мадагаскаре, хотя российский флот располагал всего восемью кораблями, способными выйти из Балтики в океан».
Удалась или нет презентация?
В целом, для определения успешности презентации:
— держим в памяти итог и оценку деятельности (или цель) идущего периода;
— перед глазами держим результаты предыдущего цикла;
— помним особенности последнего кармического года;
— какой именно талант, идею сейчас презентуем.
Иначе — как узнать, удалось или нет? Или всё сделанное — в пределах прежних идей, и ничего нового не добавилось?
И не всегда герой об этом громко заявит, как Пётр Великий.
Несмотря на то, что Екатерина I, разумеется, всегда была в тени великого супруга, всё-таки её личная презентация вполне заметна: именно в такие, презентационные моменты, о ней вспоминают, и дают ей уникальные, просто волшебные возможности проблистать. Лучи этого блеска впоследствии освещали путь.
Не случайно, думается, её деяния в кармические годы отражались и находили логическое завершение на протяжении всего цикла.
В 1704 – рождение детей. И вот, теперь на первом месте дети.
В 1716 – знакомство с Монсом. И теперь всё в дальнейшем будет связано с ним.
(продолжение следует)
А своей изменой с каким-то там монсом она Его Царский престиж уронила. 