реверс Аристократ+, ср Шут+
3(15) сентября 1891
умер 30 сентября 1974 год
месяц 
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9C% ... 0%B8%D1%87
— офицер Генштаба, полковник Русской императорской армии, в ходе гражданской войны воевал на стороне белых, в основном в штабах соединений. Был последним начальником штаба Корниловской дивизии в Русской армии барона Врангеля.
Профессор военных наук, военный теоретик русского зарубежья. Будучи убеждённым антикоммунистом, активно выступал против советской власти. Внёс существенный вклад в военную науку, предвидев целый ряд инноваций в военном деле и описав потенциальные последствия их внедрения для стратегического баланса сил в мире и хода мировой истории в целом.
Война - одна из форм борьбы за существование. Пока ее не устранят другие формы, она дозволена Законом Жизни. Но не всякий способ воевания дозволен... Каждой форме развития человеческой морали соответствует особый стиль войны.
Идеологическая исступленность нашего века и повсюду разлившаяся ненависть создали стиль современной войны - войны низменной, предельно ожесточенной, апокалипсической.
Слово "фронт" потеряло жуткий смысл - жутко стало на всей территории воюющего государства.
... душа вражеской армии, душа вражеского народа стали важенйшими стратегическими объектами; мобилизация духа собственного народа стала важнейшей задачей верховного стратега. Разложить дух врага и уберечь от разложения свой дух - вот смысл борьбы в четвертом измерении, которое сделалось более важным, чем три прочих измерения.
В нынешнюю эпоху легче разложить государство, чем его покорить оружием. Государства стали морально уязвимыми, потому что ослабело мистическое значение государства. Оно в глазах людей перестало быть высшим из земных установлений.
В прежние века войны велиь ради покорения или освобождения, ради грабежа или отмщения за грабеж. Теперь началась эпоха войн за "место под солнцем".
Ныне же война будет безгранично хаотичной. Причина не только в обременительном разнообразии средств войны, в многочисленности целей, в сложности коалиционных взаимоотношений, в трудности согласовать операции в четырех измерениях, но и в неимоверной сложности военной машины.
Каждой фазе развития человечкского общества соответствует особая форма вооруженной силы...Теперь немыслимо себе представить войну без Резистанса, без Армии Крайовой в подпоье, без партизанских бригад. Теперь надо считаться с тем, что нет больше деления на театр войны и на воюющую страну: совокупность территорий противников это - театр войны. Теперь нет различия между легальными и незаконными способами войны - все способы узаконены если не конвенцией, то явочным порядком. Теперь нет разделения на войско и население - воюют все с градуированием напряженности и постоянства: одни воюют явно, другие тайно, одни непрерывно, другие - при удобном случае. Теперь регулярное войско лишилось военной монополии: наряду с ним (а может быть, даже больше, чем оно) воюет иррегулярное войско, а ему секундируют подпольные организации.
... появление иррегулярного войска привело к вульгаризации понятия "войско", а отсюда - снижение военной этики. Этика допускала военные хитрости, но не коварство. Ныне же в штабах разрабатывается тайновоевание: стратегия, оператика и тактика низости - террора, вероломства, измены... Сейчас же подлость вводится в систему и арабский способ ведения войны - "грязная война" - становится основной частью каждой войны.
Государства жили в мире или воевали. Третьего положения не бывало. Его выдумал Троцкий: не мир и не война. Эта формула отказа от залючения мира сейчас приобрела иной смысл: отказ от явной войны. Упразднена определенная, очевидная грань между мирными и военными международными отношениями. Можно воевать номинально и даже забыть о своем нахождении в войне...
Война ХХ в. не есть чисто военное предприятие: в ней политики не меньше, чем тактики, в ней пространство надо завоевывать и войском, и пропагандой: теперь народ может не признать физического завоевания и продолжать духовное сопротивление (Резистанс) даже и по капитуляции воинства. Надо пропагандою влить эликсир жизни в свои массы и яд во вражеские, и надо пропагандным противоядием спасти своих от неприятельского яда.
Пропаганда нападательная и оборонительная обречена на провал, если она похожа на пропаганду. Тон пропаганды должен быть подобран применительно ко вкусу, психике каждого народа. Пропаганда борется для пользы стратегии, руководствуясь указаниями психологии...
Пропаганда словом (радио, публичные речи, шепот), печатью, графикой, сценой, киноэкраном, выставками и т.д. должна способствовать пропаганде делом: своевременный, хотя бы и маловажный, но эффективный боевой успех дает отличные результаты в состязании нервов, в психологических сражениях, руководимых пропагандоводцами.
Иррегулярство заразно, как азиатский грипп, и легко принимает массовый характер. Оно дает обывателю психологически легкий переход от нормальной, мирного времени политико-социальной борьбы к участию в борьбе военного времени, в войне. Иррегулярство делает возможным тотальное участие народа в тотальной войне.
Иррегулярная сила стала мощным фактором войны. Кто из офицеров с нею вдумчиво соприкоснется, пред тем открывается новый военно-политический мир, в котором заменены: долг - фанатизмом, храбрость - лукавством, благородство - жестокостью, традиции - импровизацией, порядок - своеволием, иерархия по старшинству - выдвижением энергичнейших, государственная идея - оппортунистическими лозунгами, унаследованная этика - учетом полезности, слово разума - криком буйства.
В борьбе против иррегулярства победу дают не карательные экспедиции и не овладение территорией, но овладение душой.
Руководить хаосом невозможно, но руководить в хаосе можно и через хаос прийти к победе можно. Надо лишь быть мужественным. Надо лишь перед войной не устрашиться войны и надо во время войны не утратить мужества... Побеждают не оружием, а доблестной уверенностью в себе. Побеждают верою.
В двух всемирных войнах и во многих местных родилась и развивалась Всемирная Революция, войны сплелись с мятежами, мятежи - с войнами, создалась новая форма вооруженных конфликтов, которую назовем МЯТЕЖЕВОЙНОЙ, в которой воителями являются не только войска и не столько войска, сколько народные движения. Этот новый феномен подлежит рассмотрению с разных точек зрения, и в первую очередьс психологической: если в войнах классического типа психология постоянных армий имела большое значение, то в нынешнюю эпоху всенародных войск и воюющих народных движений психологические факторы стали доминирующими. Народное войско - психологический организм, народное движение - сугубо психологическое явление. Война войск и народных движений - мятежевойна - психологическая война.
Теория такой войны - огромная целина, которую надо вспахать тракторными плугами политико-психологической и военно-психологической научных мыслей.
Психика человека и психика человеческих масс так же различны, как дуб и дубовый лес.
Человек-индивидуум бывает порядочным, честным, совестливым, а человеко-толпа духовно слепа. Человек-индивидуум бывает культурным, цивилизованным, политически грамотным, а человеко-толпа - варвар и невежда.
Народная масса мало восприимчива к логике ума, но легко поддается логике чувств. Масса идет за человеком, чье невежественное самомнение ей кажется уверенным знанием пути; идет за полуинтеллигентом-неудачником в жизни, чья озлобленность ей кажется победоносной убежденностью; идет за политическим шулером, потому что демагогию принимают за народолюбие, а это для массы крайне важно: кого признает за своего тому дарит свое доверие.
Народные массы воспринимают идеи только при посредстве лозунгов. Выставление лозунгов - искусство трудное.
Ни народ в целом, ни часть его, сгрудившаяся в толпу, жаждущая действия, не способны самостоятельно мыслить и действовать и проявлять свои чувства. Народ - пассивная сила: сила сопротивления или сила сочувствия. Толпа - активная сила, это - машина, в которую вложена народная энергия; но машина эта не самостоятельна: и автомобиль-самоход не сам ходит - им управляют. Толпами управляют общественные организмы, разного рода сообщества с вожаками во главе.
В прежних войнах важным почиталось завоевание территории. Впредь важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве.
В минувшую войну линия фронта разделяющая врагов, была расплывчатой там, где партизаны в тылах той или иной стороны стирали ее. В будущей войне воевать будут не на линии, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади окружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трехмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а - в четырехмерном, психика воюющих народов является четвертым измерением. Воюющая сторона будет на территории другой стороны, создавая, поддерживать партизанское движение, будет идейно и материально, пропагандно и финансово поддерживать там оппозиционные и пораженческиее партии, будет всеми способами питать там непослушание, вредительство, диверсию и террор, создавая там мятеж.
Войны возникали, когда мир становился несносным. А когда несносной становилась война, возникала революция. Теперь же война и мятеж почти неотделимы.
Военачальник знает моральную и физическую силу своей единицы, а вожак мятежа не знает ни числа следующих за ним, ни их моральной крепости: борьба ведется в непроглядных джунглях духа. Воин может дезертировать, может сдаться врагу, но редко бывает, чтобы он стал перебежчиком, перекинулся на сторону врага...; партийные же сподвижники нередко становятся "перелетами"...
Теперь каждый воин и каждый гражданин соприкасается с враждебно мыслящими, с перебежчиками, провокаторами, с неприятельскими пропагандистами, с попутными, но инакомыслящими людьми, а поэтому психологическая обработка должна распространяться на все сословия народа. Мятежевойна - это война всех против всех, причем врагом бывает и соплеменник, а союзником - и иноплеменник. У каждого человека должен быть колчан с психологическими стрелами и психологический щит.
Задача психологического воевания заключается во внесении паники в душу врага и в сохранении духа своего войска и народа. Полезна не только паника у врага, но и его недоверие к водителям, его сомнения в собственных силах, взглядах, чувствах.
Народом руководит не интеллект, а инстинкт, в революционном же народе аффект часто доминирует над инстинктом. Толпа знает два состояния: либо безмолвствия и бездействия, либо буйства, когда она находится под действием эмоций ненависти или преданности, страха или отваги, алчности или энтузиазма, когда она становится возвышенно-восторженной или низменно-криминальной, причем эти два состояния могут легко и быстро сменяться.
Психику регулярного войска можно уподобить мужской психике; психику иррегулярного ополчения - женской психике; народные же революционные массы, а тем более толпы не так интересны для психологии, как для психопатологии.
...в народных движениях мятежевойны условны и преданность, и послушание, и порыв, который охлаждается не только страхом смерти, но и разного рода сомнениями и колебаниями. Но наряду с этим массы, а в особенности толпы, подобранные по какому-либо психологическому признаку, способны слепо следовать за вождем, обладающим колдовством внушения, знающим тайну покорения душ.
Секрет руководства психологической толпой заключается в двух умениях: 1) почувствовать желание толпы, ею неосознанное, и формулировать его в таких словах, чтобы она услышала в них выражение ее собственной воли; 2) собственное желание вождя выразить с такой неоспоримостью, чтобы толпа вообразила, что это ее желание.
Если отказаться от обычных представлений о войске как о стройном организме с регламентированными поступками его молодцеватых воинов, то можно было бы назвать армией и совокупность организаций, колонн, выполняющих в мятежевойне диверсионные и террористические действия на революционной базе (не смешивать их с "партиями" , "командосами", которые высылает регулярное войско в тыл врага для диверсий). Но эта армия является криптоармией, тайноополчением. В противоположность человеку из мятежемасс саботажных и вредительских, способному рисковать собою только в моменты массового аффекта, борец криптоармии находит в себе силы пребывать в смертельном риске не только в моменты действий, но и в перерывах между ними, когда противник выслеживает его, преследует. Это - либо люди, одержимые местью, либо фанатики идеи, либо силачи воли, сознательно вступившие в столь опасную службу, либо, наконец, подневольные слуги той власти, которая требует от человека выполнения опасных заданий, держа заложниками его близких. К какой бы категории они ни принадлежали, они в принципе способны на массовые убийства, на варварские разрушения, но на практике возможны "осечки": даже у отчаянного человека может не хватить решимости бомбой на многолюдном базаре убить неповинных людей или же сжечь продовольственный склад на горе женщин, детей, стариков. Меру кровожадности и вандализма мятежных колонн определяет не только военная необходимость: тайноополчение может быть принуждено к умеренности, если на территории своих действий наталкивается на протесты населения, которое гнушается террора-диверсии или опасается возмездия за него; тайнооплчение вынуждено до некоторой степени считаться с психикой населения, потому что сочувствие последнего облегчает тайновоевание (кров, корм, сокрытие раненых и т.д.), а несочувствие может привести к провалу акции... Если криптоармия почувствует моральную поддержку со стороны населения, то тайновоевание может получить весьма большое развитие.
Война на нервах в эпоху, когда народы неврастеничны, требует от стратегов весьма продуманного обращения с главным фактором войны: с психикой воюющего народа.
Не об уничтожении живой силы надо думать, а о сокрушении психической силы. В этом вернейший путь к победе в мятежевойне.
В психологической войне - мятежевойне - ... главнейшим фактором будет то, что немыслимо ни измерить, ни взвесить, ни подчас, приближенно учесть - дух. Дух наших, дух ихних, дух нейтральных.
Теперь же при психологическом воевании ни победа в сражении не является самоцелью, ни территориальные успехи: они ценны главным образом своим психологическим эффектом.
Нет задач деликатнее и сложнее, чем те, что лежат на психоразведке: врач-психоаналитик имеет дело с одной ненормальной душой, а психоразведка - с душами народов больных войной и мятежом.
Ведение войны - искусство. Ведение мятежа (революции) - тоже искусство. Сейчас возникает новое искусство - ведение мятежевойны... В мятежевойне выбор целей весьма труден вследствие обилия целей и различия удельного веса их (чисто психологические, материальные с психологическим оттенком, чисто материальные). Можно установить такую иерархию целей:
1) развал морали вражеского народа;
2) разгром его активной части (воинства, партизанства, борющихся народных движений),
3) захват или уничтожение объектов психологической ценности,
4) захват или уничтожение объектов материальной ценности,
5) эффекты внешнего порядка ради приобретения новых союзников, потрясения духа союзников врага.
Стратегия мятежевойны имеет своею перманентной и тоталитарной задачей "взять в полон" вражеский народ. Не физически, но психологически: сбить его с идейных позиций, внести в его душу смущение и смятение, уверить в победности наших идей и, наконец, привлечь его к нашим идеям. Средством для достижения этого служит пропаганда.
Надо помнить, что масса с трудом усваивает смысл идеи - ей более доступен облик идеи. Поэтому секрет успеха агитации не столько в том, ЧТО преподнести, сколько в том, КАК преподнести.
Агитация во время войны должна быть двуличной: одна полуправда для своих, другая - для противника. Но и двуличия мало - требуется, так сказать, многоличие: для каждого уровня сознания, для каждой категории нравов, склонностей, интересов - особая логика, искренность или лукавство, умственность или сентиментальность.
Почти в каждом народе могут возникнуть силы для тайновоевания и силы для народного противодействия ему. Но характер этого иррегулярного воевания будет различен в зависимости от характера народа: поляк восстанет при любой обстановке, серб - при благоприятной, чех - никогда, но он упорен в менее рискованных видах борьбы.
"В психологической толпе, - говорит генерал Головин, - силы индивидуума удесетеряются и он становится героем", но если разорвать толпу, то умаляется психологическое, возрастает телесное, шкурное и индивидуум становится индифферентным к окружающим его событиям. В этом - секрет иррегулярного воевания: психологическими приемами делать героями наших и потенциально наших, а психологическими ударами по вражеским делать их индифферентными.
Мятежевойна внесет еще одно важное изменение традиционных военных понятий. Теория военного искусства всегда осуждала стратегию престижа, и практика войн подтверждала справедливость этого осуждения. Но мятежевойна - война психологическая. Престиж - штука психологическая. Поэтому не всегда будет ошибкою, если стратег временно отодвинет на второй план цели военные, географические, экономические и на авансцену поставит поднятие престижа своей стратегии, воинства, страны. Или - спасение их престижа.
В мятежевойне часто будут прибегать к стратегии престижа. Это - отклонение от догм классического военного искусства. Это - ересь. Но мятежевойна - еретическая война. И будут воевать еретически, пока война не отделится от мятежа...
Чтобы понять мятежевойну, понять, что мятежевойна есть современная форма войны, надо отказаться от веками установившихся понятий о войне. Надо перестать думать, что война - это когда воюют, а мир - когда не воюют.
Мятежевойна есть разбой, чудовищный, многообразный, для совести неприемлемый, но для бессовестного разума понятный и нужный, как разрушение Мировой структуры, вероятно не годной для перенаселенного Мира.
Идеологическая исступленность нашего века и повсюду разлившаяся ненависть создали стиль современной войны - войны низменной, предельно ожесточенной, апокалипсической.
Слово "фронт" потеряло жуткий смысл - жутко стало на всей территории воюющего государства.
... душа вражеской армии, душа вражеского народа стали важенйшими стратегическими объектами; мобилизация духа собственного народа стала важнейшей задачей верховного стратега. Разложить дух врага и уберечь от разложения свой дух - вот смысл борьбы в четвертом измерении, которое сделалось более важным, чем три прочих измерения.
В нынешнюю эпоху легче разложить государство, чем его покорить оружием. Государства стали морально уязвимыми, потому что ослабело мистическое значение государства. Оно в глазах людей перестало быть высшим из земных установлений.
В прежние века войны велиь ради покорения или освобождения, ради грабежа или отмщения за грабеж. Теперь началась эпоха войн за "место под солнцем".
Ныне же война будет безгранично хаотичной. Причина не только в обременительном разнообразии средств войны, в многочисленности целей, в сложности коалиционных взаимоотношений, в трудности согласовать операции в четырех измерениях, но и в неимоверной сложности военной машины.
Каждой фазе развития человечкского общества соответствует особая форма вооруженной силы...Теперь немыслимо себе представить войну без Резистанса, без Армии Крайовой в подпоье, без партизанских бригад. Теперь надо считаться с тем, что нет больше деления на театр войны и на воюющую страну: совокупность территорий противников это - театр войны. Теперь нет различия между легальными и незаконными способами войны - все способы узаконены если не конвенцией, то явочным порядком. Теперь нет разделения на войско и население - воюют все с градуированием напряженности и постоянства: одни воюют явно, другие тайно, одни непрерывно, другие - при удобном случае. Теперь регулярное войско лишилось военной монополии: наряду с ним (а может быть, даже больше, чем оно) воюет иррегулярное войско, а ему секундируют подпольные организации.
... появление иррегулярного войска привело к вульгаризации понятия "войско", а отсюда - снижение военной этики. Этика допускала военные хитрости, но не коварство. Ныне же в штабах разрабатывается тайновоевание: стратегия, оператика и тактика низости - террора, вероломства, измены... Сейчас же подлость вводится в систему и арабский способ ведения войны - "грязная война" - становится основной частью каждой войны.
Государства жили в мире или воевали. Третьего положения не бывало. Его выдумал Троцкий: не мир и не война. Эта формула отказа от залючения мира сейчас приобрела иной смысл: отказ от явной войны. Упразднена определенная, очевидная грань между мирными и военными международными отношениями. Можно воевать номинально и даже забыть о своем нахождении в войне...
Война ХХ в. не есть чисто военное предприятие: в ней политики не меньше, чем тактики, в ней пространство надо завоевывать и войском, и пропагандой: теперь народ может не признать физического завоевания и продолжать духовное сопротивление (Резистанс) даже и по капитуляции воинства. Надо пропагандою влить эликсир жизни в свои массы и яд во вражеские, и надо пропагандным противоядием спасти своих от неприятельского яда.
Пропаганда нападательная и оборонительная обречена на провал, если она похожа на пропаганду. Тон пропаганды должен быть подобран применительно ко вкусу, психике каждого народа. Пропаганда борется для пользы стратегии, руководствуясь указаниями психологии...
Пропаганда словом (радио, публичные речи, шепот), печатью, графикой, сценой, киноэкраном, выставками и т.д. должна способствовать пропаганде делом: своевременный, хотя бы и маловажный, но эффективный боевой успех дает отличные результаты в состязании нервов, в психологических сражениях, руководимых пропагандоводцами.
Иррегулярство заразно, как азиатский грипп, и легко принимает массовый характер. Оно дает обывателю психологически легкий переход от нормальной, мирного времени политико-социальной борьбы к участию в борьбе военного времени, в войне. Иррегулярство делает возможным тотальное участие народа в тотальной войне.
Иррегулярная сила стала мощным фактором войны. Кто из офицеров с нею вдумчиво соприкоснется, пред тем открывается новый военно-политический мир, в котором заменены: долг - фанатизмом, храбрость - лукавством, благородство - жестокостью, традиции - импровизацией, порядок - своеволием, иерархия по старшинству - выдвижением энергичнейших, государственная идея - оппортунистическими лозунгами, унаследованная этика - учетом полезности, слово разума - криком буйства.
В борьбе против иррегулярства победу дают не карательные экспедиции и не овладение территорией, но овладение душой.
Руководить хаосом невозможно, но руководить в хаосе можно и через хаос прийти к победе можно. Надо лишь быть мужественным. Надо лишь перед войной не устрашиться войны и надо во время войны не утратить мужества... Побеждают не оружием, а доблестной уверенностью в себе. Побеждают верою.
В двух всемирных войнах и во многих местных родилась и развивалась Всемирная Революция, войны сплелись с мятежами, мятежи - с войнами, создалась новая форма вооруженных конфликтов, которую назовем МЯТЕЖЕВОЙНОЙ, в которой воителями являются не только войска и не столько войска, сколько народные движения. Этот новый феномен подлежит рассмотрению с разных точек зрения, и в первую очередьс психологической: если в войнах классического типа психология постоянных армий имела большое значение, то в нынешнюю эпоху всенародных войск и воюющих народных движений психологические факторы стали доминирующими. Народное войско - психологический организм, народное движение - сугубо психологическое явление. Война войск и народных движений - мятежевойна - психологическая война.
Теория такой войны - огромная целина, которую надо вспахать тракторными плугами политико-психологической и военно-психологической научных мыслей.
Психика человека и психика человеческих масс так же различны, как дуб и дубовый лес.
Человек-индивидуум бывает порядочным, честным, совестливым, а человеко-толпа духовно слепа. Человек-индивидуум бывает культурным, цивилизованным, политически грамотным, а человеко-толпа - варвар и невежда.
Народная масса мало восприимчива к логике ума, но легко поддается логике чувств. Масса идет за человеком, чье невежественное самомнение ей кажется уверенным знанием пути; идет за полуинтеллигентом-неудачником в жизни, чья озлобленность ей кажется победоносной убежденностью; идет за политическим шулером, потому что демагогию принимают за народолюбие, а это для массы крайне важно: кого признает за своего тому дарит свое доверие.
Народные массы воспринимают идеи только при посредстве лозунгов. Выставление лозунгов - искусство трудное.
Ни народ в целом, ни часть его, сгрудившаяся в толпу, жаждущая действия, не способны самостоятельно мыслить и действовать и проявлять свои чувства. Народ - пассивная сила: сила сопротивления или сила сочувствия. Толпа - активная сила, это - машина, в которую вложена народная энергия; но машина эта не самостоятельна: и автомобиль-самоход не сам ходит - им управляют. Толпами управляют общественные организмы, разного рода сообщества с вожаками во главе.
В прежних войнах важным почиталось завоевание территории. Впредь важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве.
В минувшую войну линия фронта разделяющая врагов, была расплывчатой там, где партизаны в тылах той или иной стороны стирали ее. В будущей войне воевать будут не на линии, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади окружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трехмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а - в четырехмерном, психика воюющих народов является четвертым измерением. Воюющая сторона будет на территории другой стороны, создавая, поддерживать партизанское движение, будет идейно и материально, пропагандно и финансово поддерживать там оппозиционные и пораженческиее партии, будет всеми способами питать там непослушание, вредительство, диверсию и террор, создавая там мятеж.
Войны возникали, когда мир становился несносным. А когда несносной становилась война, возникала революция. Теперь же война и мятеж почти неотделимы.
Военачальник знает моральную и физическую силу своей единицы, а вожак мятежа не знает ни числа следующих за ним, ни их моральной крепости: борьба ведется в непроглядных джунглях духа. Воин может дезертировать, может сдаться врагу, но редко бывает, чтобы он стал перебежчиком, перекинулся на сторону врага...; партийные же сподвижники нередко становятся "перелетами"...
Теперь каждый воин и каждый гражданин соприкасается с враждебно мыслящими, с перебежчиками, провокаторами, с неприятельскими пропагандистами, с попутными, но инакомыслящими людьми, а поэтому психологическая обработка должна распространяться на все сословия народа. Мятежевойна - это война всех против всех, причем врагом бывает и соплеменник, а союзником - и иноплеменник. У каждого человека должен быть колчан с психологическими стрелами и психологический щит.
Задача психологического воевания заключается во внесении паники в душу врага и в сохранении духа своего войска и народа. Полезна не только паника у врага, но и его недоверие к водителям, его сомнения в собственных силах, взглядах, чувствах.
Народом руководит не интеллект, а инстинкт, в революционном же народе аффект часто доминирует над инстинктом. Толпа знает два состояния: либо безмолвствия и бездействия, либо буйства, когда она находится под действием эмоций ненависти или преданности, страха или отваги, алчности или энтузиазма, когда она становится возвышенно-восторженной или низменно-криминальной, причем эти два состояния могут легко и быстро сменяться.
Психику регулярного войска можно уподобить мужской психике; психику иррегулярного ополчения - женской психике; народные же революционные массы, а тем более толпы не так интересны для психологии, как для психопатологии.
...в народных движениях мятежевойны условны и преданность, и послушание, и порыв, который охлаждается не только страхом смерти, но и разного рода сомнениями и колебаниями. Но наряду с этим массы, а в особенности толпы, подобранные по какому-либо психологическому признаку, способны слепо следовать за вождем, обладающим колдовством внушения, знающим тайну покорения душ.
Секрет руководства психологической толпой заключается в двух умениях: 1) почувствовать желание толпы, ею неосознанное, и формулировать его в таких словах, чтобы она услышала в них выражение ее собственной воли; 2) собственное желание вождя выразить с такой неоспоримостью, чтобы толпа вообразила, что это ее желание.
Если отказаться от обычных представлений о войске как о стройном организме с регламентированными поступками его молодцеватых воинов, то можно было бы назвать армией и совокупность организаций, колонн, выполняющих в мятежевойне диверсионные и террористические действия на революционной базе (не смешивать их с "партиями" , "командосами", которые высылает регулярное войско в тыл врага для диверсий). Но эта армия является криптоармией, тайноополчением. В противоположность человеку из мятежемасс саботажных и вредительских, способному рисковать собою только в моменты массового аффекта, борец криптоармии находит в себе силы пребывать в смертельном риске не только в моменты действий, но и в перерывах между ними, когда противник выслеживает его, преследует. Это - либо люди, одержимые местью, либо фанатики идеи, либо силачи воли, сознательно вступившие в столь опасную службу, либо, наконец, подневольные слуги той власти, которая требует от человека выполнения опасных заданий, держа заложниками его близких. К какой бы категории они ни принадлежали, они в принципе способны на массовые убийства, на варварские разрушения, но на практике возможны "осечки": даже у отчаянного человека может не хватить решимости бомбой на многолюдном базаре убить неповинных людей или же сжечь продовольственный склад на горе женщин, детей, стариков. Меру кровожадности и вандализма мятежных колонн определяет не только военная необходимость: тайноополчение может быть принуждено к умеренности, если на территории своих действий наталкивается на протесты населения, которое гнушается террора-диверсии или опасается возмездия за него; тайнооплчение вынуждено до некоторой степени считаться с психикой населения, потому что сочувствие последнего облегчает тайновоевание (кров, корм, сокрытие раненых и т.д.), а несочувствие может привести к провалу акции... Если криптоармия почувствует моральную поддержку со стороны населения, то тайновоевание может получить весьма большое развитие.
Война на нервах в эпоху, когда народы неврастеничны, требует от стратегов весьма продуманного обращения с главным фактором войны: с психикой воюющего народа.
Не об уничтожении живой силы надо думать, а о сокрушении психической силы. В этом вернейший путь к победе в мятежевойне.
В психологической войне - мятежевойне - ... главнейшим фактором будет то, что немыслимо ни измерить, ни взвесить, ни подчас, приближенно учесть - дух. Дух наших, дух ихних, дух нейтральных.
Теперь же при психологическом воевании ни победа в сражении не является самоцелью, ни территориальные успехи: они ценны главным образом своим психологическим эффектом.
Нет задач деликатнее и сложнее, чем те, что лежат на психоразведке: врач-психоаналитик имеет дело с одной ненормальной душой, а психоразведка - с душами народов больных войной и мятежом.
Ведение войны - искусство. Ведение мятежа (революции) - тоже искусство. Сейчас возникает новое искусство - ведение мятежевойны... В мятежевойне выбор целей весьма труден вследствие обилия целей и различия удельного веса их (чисто психологические, материальные с психологическим оттенком, чисто материальные). Можно установить такую иерархию целей:
1) развал морали вражеского народа;
2) разгром его активной части (воинства, партизанства, борющихся народных движений),
3) захват или уничтожение объектов психологической ценности,
4) захват или уничтожение объектов материальной ценности,
5) эффекты внешнего порядка ради приобретения новых союзников, потрясения духа союзников врага.
Стратегия мятежевойны имеет своею перманентной и тоталитарной задачей "взять в полон" вражеский народ. Не физически, но психологически: сбить его с идейных позиций, внести в его душу смущение и смятение, уверить в победности наших идей и, наконец, привлечь его к нашим идеям. Средством для достижения этого служит пропаганда.
Надо помнить, что масса с трудом усваивает смысл идеи - ей более доступен облик идеи. Поэтому секрет успеха агитации не столько в том, ЧТО преподнести, сколько в том, КАК преподнести.
Агитация во время войны должна быть двуличной: одна полуправда для своих, другая - для противника. Но и двуличия мало - требуется, так сказать, многоличие: для каждого уровня сознания, для каждой категории нравов, склонностей, интересов - особая логика, искренность или лукавство, умственность или сентиментальность.
Почти в каждом народе могут возникнуть силы для тайновоевания и силы для народного противодействия ему. Но характер этого иррегулярного воевания будет различен в зависимости от характера народа: поляк восстанет при любой обстановке, серб - при благоприятной, чех - никогда, но он упорен в менее рискованных видах борьбы.
"В психологической толпе, - говорит генерал Головин, - силы индивидуума удесетеряются и он становится героем", но если разорвать толпу, то умаляется психологическое, возрастает телесное, шкурное и индивидуум становится индифферентным к окружающим его событиям. В этом - секрет иррегулярного воевания: психологическими приемами делать героями наших и потенциально наших, а психологическими ударами по вражеским делать их индифферентными.
Мятежевойна внесет еще одно важное изменение традиционных военных понятий. Теория военного искусства всегда осуждала стратегию престижа, и практика войн подтверждала справедливость этого осуждения. Но мятежевойна - война психологическая. Престиж - штука психологическая. Поэтому не всегда будет ошибкою, если стратег временно отодвинет на второй план цели военные, географические, экономические и на авансцену поставит поднятие престижа своей стратегии, воинства, страны. Или - спасение их престижа.
В мятежевойне часто будут прибегать к стратегии престижа. Это - отклонение от догм классического военного искусства. Это - ересь. Но мятежевойна - еретическая война. И будут воевать еретически, пока война не отделится от мятежа...
Чтобы понять мятежевойну, понять, что мятежевойна есть современная форма войны, надо отказаться от веками установившихся понятий о войне. Надо перестать думать, что война - это когда воюют, а мир - когда не воюют.
Мятежевойна есть разбой, чудовищный, многообразный, для совести неприемлемый, но для бессовестного разума понятный и нужный, как разрушение Мировой структуры, вероятно не годной для перенаселенного Мира.
месяц 
месяц 
день 