интервью 2011
с Дмитрием Гордоном (КозаВесы)
С юбиляром — без преувеличения, настоящей легендой советской и украинской эстрады — мы беседовали у него на даче, в поселке Ворзель недалеко от Киева. Там Игорь Поклад, недавно перенесший операцию на позвоночнике, поправляет здоровье — в основном плаванием в бассейне и прогулками в саду, на свежем воздухе, в компании заботливой жены Светланы, внучки-студентки Насти, которая приезжает погостить, и верного друга — лабрадора Буси. «Его хлебом не корми, дай с гостями поиграть, поэтому никто ко мне без содрогания зайти не может, — улыбается Игорь Дмитриевич. — Сторож первоклассный: укусить не укусит, но залижет до смерти!».
- Игорь Дмитриевич, многие артисты говорят, что не считают день рождения праздником и от юбилеев не получают никакого удовольствия...
- Ну, если понимать прямолинейно, это действительно не такое уж «свято», как хотелось бы. Но во все мои юбилейные вечера начиная с 40 лет у меня был прежде всего отчет перед публикой, мне было приятно и интересно показать новые песни, услышать реакцию зала... Поэтому для меня день рождения связан не столько с посиделками за столом, сколько с творческим началом. В зависимости от того, как прошел концерт, я ощущал себя или хорошо, или плохо. Это очень действенный способ стимуляции творчества - отчетные концерты.
- Кто из коллег поздравляет из года в год?
- Да все вокалисты, с которыми работал, и мои соавторы: Юра Рыбчинский, Саша Вратарев... Миша Ткач уже умер, царствие ему небесное! Кинорежиссеры звонят - я ведь написал музыку к 60-ти с лишним фильмам. К сожалению, давно ушел из жизни Леня Быков, с которым я начинал. Первый его фильм на Киностудии имени Довженко стал и для меня первым. Он назывался «Где вы, рыцари?», и там был серьезный звукоряд - пять или шесть песен, их исполнял Коля Кондратюк, с которым меня связывала большая дружба и которого, к сожалению, тоже нет в живых.
А с Леней Быковым я должен был и последний фильм делать. Он написал блестящий сценарий «Пришелец»: на студии Довженко получить хороший сценарий - большая редкость и удача, проще самому написать. Это было что-то потрясающее! С таким запалом я взялся за работу над музыкой... Но потом Леня погиб. Другой режиссер взялся картину доснять и сказал мне: «Ленино пожелание было, чтобы музыку писали именно вы». Однако фильм без Быкова, который был и режиссером, и исполнителем главной роли, не получился.
- Гениальный был актер!
- Дело даже не в этом - человек удивительный! И из всех режиссеров, с которыми я работал, он единственный точно знал, что ему нужно для фильма. Скромно, ненавязчиво передавал свое видение композитору. Вот я показываю что-то, а Леня: «Знаешь, Игоречек, надо посидеть, подумать...». Все это интеллигентно, на полутонах, такое впечатление, что ему было даже неудобно свои пожелания высказывать.
К его прекрасному фильму «В бой идут одни «старики» писать музыку должен был я: все фильмы Леня делал со мной. И я предлагал: «Ну на фига тебе эта «Смуглянка»? Давай сделаем серьезную песню». А он: «Нет-нет, нельзя, я на нее ориентируюсь», и оказался прав. Но дело не в этом. Говорю: «Не хочешь, чтобы я писал, послушай Высоцкого». Поставил «Истребительную серию». Знаете: «Я Як-истребитель...»? Быков ошалел! Сказал: «Дай мне эти песни, я послушаю дома». И на две недели пропал. А потом позвонил и говорит: «Музыка, конечно, замечательная. Гениальный Высоцкий, гениальные песни. Но, к сожалению, из-за них мне нужно будет переделать весь сценарий, а на это я идти не хочу». И оставил «Смуглянку».
После первой картины с Быковым я, собственно, и начал работать в кино, потому что до 35 лет писал только песни. У меня были замечательные соавторы: и Юра Рыбчинский, и Миша Ткач, и Саша Вратарев. И Боря Олийнык, с которым, мы, к сожалению, написали не так много...
- Но «Сива ластiвко» («Мамо, вечip догоря») - потрясающая вещь!
- Я с вами согласен (улыбается). Боря как песенник, по-моему, один из лучших в Украине, жаль, что ушел в политику... Мне было лет 16, когда я услышал первое наше произведение - «Пiсня не загубиться» - по радио в исполнении джаз-оркестра «Днiпро» под руководством Игоря Петренко. Эту вещь потом все украинские артисты пели.
А с Юрой Рыбчинским я начал сотрудничать в армии. Служить пошел в 28 лет, до окончания призывного срока оставалось буквально пару дней, и в армию меня забрали прямо с гастролей, куда ездил как руководитель девичьего ансамбля «Мрiя». На вокзале Поклада три машины встречали!
- Чтоб не ушел...
- Да, чтобы, не дай Бог, не миновало их такое счастье! (Смеется). Сразу повезли в пункт призыва, где меня «выиграл» Ансамбль МВД. Кстати, я им действительно помог: написал новые песни, поставил программу - фактически худруком был. Наш концерт понравился замполиту генералу Карасю, и он спросил: «Чем вас, Игорь, наградить? Может, отпуск хотите - с родными повидаться?». Я сказал: «Спасибо. Придет время - повидаюсь, а попросить хочу вот о чем. В войсках на Круглой башне служит хороший поэт Юрий Рыбчинский...». Майор сразу: «Понял. Сделаем». И уже завтра Юра с котомкой стоял у наших ворот. Так мы стали сослуживцами и соавторами.
- И написали первую совместную песню «Глаза на песке»...
- ...а Тамара Миансарова, удивительная женщина и мой большой друг, разнесла ее по всему Советскому Союзу. Хотя представлять песню на международной, так сказать, арене должен был Муслим Магомаев.
- Неужели?
- Да. Позвонили из Министерства культуры СССР: «Мы решили вашу песню послать на конкурс в Чили». А это вообще небывалое явление для Советского Союза! «Готовьте аранжировку, с вами Магомаев поедет». Сделали оркестровку, нас с Юрой вызывают в Москву: «Приезжайте, будем отправлять вас за границу». И мы, конечно же, приехали.
Сидим в приемной у министра или замминистра, сейчас уже не помню, смотрим - идет Туликов (известный композитор, автор «Ленин всегда живой», маленький такой шкетик). Раз - и прошмыгнул перед нами в кабинет, как мышка. Ждем минут 30, он выходит красный, но довольный. «Ну, - думаю, - мало ли какие у тебя дела...». Заходим, а замминистра показывает полосу газеты «Известия», где весь «подвал» занимает критическая статья о двух песнях - «Эти глаза напротив», которую Ободзинский пел, и наши «Глаза на песке». Разобрали по косточкам! «Понимаете, это печатный орган, не прислушаться к которому мы не имеем права...». И надо же такому случиться, что та злополучная газета именно в тот день вышла, когда мы уже оформляли выезд за границу! В общем, благодаря добрым людям все сорвалось.
Статью, кстати, написала жена Роберта Рождественского критик Алла Киреева, и когда я показал газету Иосифу Кобзону, с которым уже тогда дружил, он сказал: «Все. Это теперь моя генеральная песня». «Глаза на песке», по-моему, по сей день в его репертуаре.
А в те дни у Иосифа был отчетный концерт в Доме работников искусства. Он звонит: «Игорь, приезжайте». Мы с Юрой поехали, он спел шесть или семь моих песен, потом пригласил нас на банкет, была там и Алла Киреева. Увидев меня, сразу подошла: «Игорь, я понимаю, что поступила с вами неправильно», извинилась и все слова, которые были в газете, взяла обратно...
- Благодаря ей у песни «Глаза на песке» появился еще один исполнитель - Иосиф Кобзон...
- То, что талант недюжинный, - само собой, но о работоспособности Иосифа тоже ходят легенды, и, скажу я вам, недаром. Однажды подошел ко мне директор Чернобыльской АЭС: «Игорь, знаю, вы очень дружны с Кобзоном. Не могли бы вы пригласить его к нам в Славутич?». - «В принципе, могу. Он очень доброжелательно на такие предложения откликается». Иосиф пообещал и ровно через месяц был в той точке, где надо.
Едем на концерт. Он уставший, с самолета, трое суток не спал, я говорю: «Йося, там надо петь минут 40, не больше». Бесполезно! Пока свои три часа не отбабахал, не успокоился! (Улыбается). Как только закончил, я сразу: «Поехали». И тут снова начальник станции подходит: «Игорь, мы вам очень благодарны. Потрясающий концерт! Но не могли бы вы попросить гостя пообщаться с чернобыльцами?». Кобзон услышал: «Без проблем». И часа два отвечал на вопросы...
Закончили мы это дело, только собрались домой - какой-то ветеран-чернобылец подходит: «Пожалуйста, попросите Иосифа Давыдовича посидеть с нами на банкете. Мы так его любим, так уважаем..». Мне было очень неудобно, но я попросил. Иосиф снова: «Нет проблем». Я боялся, что он попросту свалится с ног, но вот он встает из-за стола и поет еще три или четыре песни! В ресторанный микрофон под мой аккомпанемент.
- Знаю, Иосиф Давыдович одним из первых поехал к чернобыльцам, когда рванул реактор, - в 86-м.
- Да, в начале июня, со мной. Позвонил и говорит: «Игорь, срочно нужна песня о Чернобыле». - «Зачем?». - «Буду давать там концерт». Песню написали, он с ней туда поехал, и я пролез. Хотя Иосиф отговаривал: «Ладно я, а тебе зачем?». И нашу песню встречали на ура! Потом я ее и сам пел, в телемарафоне, посвященном Чернобылю.
О Кобзоне, Анечка, можно говорить не то что часами - дни напролет, потому что таких людей, как Иосиф, я больше не знаю. Его называют энциклопедией советской песни, а я убежден, что это прежде всего величайший человек, добрый, самоотверженный и бесстрашный. Этому не научишь, это врожденное.
Или взять того же Юру Богатикова - еще один образец того, каким должен быть артист. Вспоминаю один из последних его концертов. На сцене Юра - подтянутый, импозантный, с расправленной грудью... В перерыве зашел к нему в гримерку поздороваться и обалдел! На полу стоит таз с горячей водой, на стуле сидит столетний старик, весь в морщинах, глаза потухшие...
Говорю: «Юра, тебе же тяжело. Как ты будешь второе отделение петь? Отмени, не выходи». - «Не переживай, все будет нормально». Ухожу я в зал, открываются кулисы, и появляется все тот же молодой, обаятельный, с расправленной грудью и сверкающими глазами певец. Все, что его беспокоило, сбросил и оставил за кулисами, а к зрителям вынес только самое светлое и лучшее.
- Игорь Дмитриевич, а что за история связана с роялем Шопена?
- О, это было во Франции. Там проходили Дни советской культуры, от Украины поехал я, от России - Максим Дунаевский, Микаэл Таривердиев... Целая делегация. По вечерам мы выступали с концертами, а днем ездили на экскурсии. И вот в одном из замков, который нам предложили посмотреть, стоял старинный черный рояль.
«Это рояль Шопена, - объяснил экскурсовод. - Кстати, инструмент настроен, и если кто-то желает, можете что-нибудь сыграть». Не решился никто, кроме меня, - я сел и заиграл «Ноктюрн» Шопена. Группа даже зааплодировала, а экскурсовод похвалил: «Давно у нас здесь так хорошо не играли...». Хотя мне никакой похвалы не надо было, я был несказанно рад посидеть за роялем великого композитора, прикоснуться к этим клавишам...
- ...все равно что благословение получить.
- Именно! Тем более что Шопен - очень изысканный композитор, его музыка легкая, воздушная.
- Теперь спрошу о вашей. Что чувствуете, когда ваши песни объявляют как народные? Это ведь часто случается.
- По-моему, любой композитор должен радоваться, если хоть одну его песню считают народной. Кстати, могу совершенно спокойно констатировать: в России песни Поклада знают лучше, чем в Украине. Особенно их любят ленинградцы. Благодарят, просят выслать ноты... Однажды в Крыму я случайно встретился с Александром Розенбаумом - мы жили в одной гостинице. Знакомы не были, но он подошел и признался: «Игорь, я вырос на ваших песнях!». Знаете, как было приятно?
Для сравнения приведу другой пример. Недавно позвонили с одного из наших телеканалов: «Здравствуйте, вас беспокоят с такого-то талант-шоу. Вы не могли бы написать что-нибудь для наших участников?». Девушка (видимо, менеджер или продюсер), судя по голосу молодая, начинает перечислять артистов, которых это шоу открыло, и я говорю: «Почему нет? Можно попробовать». - «Вот и здорово. А какие песни вы пишете?». Аня, я не сноб и не ханжа, короны у меня на голове нет, но после этих слов положил трубку.
- Я с детства обожаю «Ой, летiли дикi гуси» - и в исполнении Нины Митрофановны Матвиенко, и в исполнении Русланы. А недавно мне сказали, что первой ее спела Миансарова...
- Нет. Первой была Нина, а Тамара пела, потому что исполняла все мои песни. Эта вещь, казалось бы, простая, слова на народные похожи, но чтобы их написать, Юра Рыбчинский проделал кропотливую работу - перевернул горы сборников пословиц, поговорок, украинских народных песен...
Я, между прочим, тоже считаю себя специалистом по украинской народной песне и очень этим горжусь, потому что более многогранной и интересной песни не знаю. Она отличается своей мелодичной, ладовой окраской и своим трагизмом. Вот Юра как раз уловил этот трагический нюанс, и, думаю, именно поэтому наши песни подкупают слушателей.
«Ой, летiли дикi гуси» долго лежала в столе - лет пять, пока мы не нашли Нину Матвиенко. И возможно, если бы не нашли, эту песню так никто бы и не услышал: я все никак не хотел ее запускать, мне казалось, чего-то не хватает. Оказалось, не хватало голоса, который донес бы ее смысл до каждого. Кстати, когда мы с Ниной сделали новую оркестровку, современную, взамен старой, она послушала и сказала: «Звучить гарно, але з пiснi пiшла душа...».
- Окольцевали птицу.
- Поймали и посадили в золотую клетку. Вот, кстати, вы мне напомнили: знаете, какая песня у меня самая простая? «Чарiвна скрипка», или, как в народе говорят, «Сiла птаха».
- Любимая песня редакции «Бульвара Гордона»: без «Птахи» у нас не обходится ни один праздник.
- Не только у вас, хотя она тоже грустная, а не веселая. Мы достаточно плотно общались с замечательным актером и человеком Ваней Миколайчуком - знали друг друга, при встрече обнимались. И в каком-то селе закарпатском пересеклись. Смотрю - бежит ко мне через дорогу: «Iгорю, Iгорю, постiй!». Я говорю: «Что случилось?». Он подбегает, обнимает: «Та чув твою пicню «Чарiвна скрипка». - «Ну и что?». - «Це ж не пicня, це лiтургiя!».
- Обидно, что таких артистов, как Нина Матвиенко, непростительно мало на телевидении, что страна не дает возможности раскрыться их талантам.
- Если говорить на эту тему, я могу столько имен назвать! Во-первых, Женя Мирошниченко - ну где, в какой еще стране была такая певица? Во-вторых, Толя Соловьяненко: он ведь ушел из жизни обиженным. Помню, однажды я подвозил его до дома, и он сетовал: «Ну как так? Мне столько лет, а я до сих пор не могу нормально зарабатывать!». Лучший бас мира Толя Кочерга работает в Вене, и там у него выступления до 2022 года расписаны. Очень скучает по Родине, но назад не едет. Я говорю: «Сиди, где сидишь. Только вернешься - пропадешь!».
- Недавно исполнилось 60 лет со дня рождения Назария Яремчука...
- У Назария я был за несколько дней до смерти. Неповторимый, конечно, был певец и человек солнечный. Я спрашивал у лечащего врача: «Что ему привезти? Может, овощи или фрукты?». А он: «Да ему уже все можно. И овощи, и фрукты, и коньяк, и водку...». Видно было, что Назарию недолго осталось, лежал худой, изможденный, но говорили мы не о болезни. «Iгорю, як добре, що ти прийшов! Я оце думав: давай з тобою концерт зробимо?». Находился на краю гибели, но чтобы жаловаться на болячки - нет! Был полон планов и желаний.
- Многие ваши коллеги признавались мне: они ожидали, что Яремчуку, как и Владимиру Ивасюку, посмертно дадут звание Героя Украины.
- И что от этого? Герой один мне недавно звонил - Вася Зинкевич: «Привiт! Слухай». И я слышу ор, крики «Браво!»... Спрашиваю: «Что это?». - «А це твою пicню вiтають». - «Где?». - «Да в Италии. Я сейчас езжу выступать туда и во Францию, потому что на нашем телевидении сказали, что я уже не формат». Вот так.
Наше государство, к сожалению, не может обеспечить существование ни Васи Зинкевича, ни Толи Кочерги, ни Сони Ротару... Однажды я предложил Соне: «Давай уже альбом запишем». Она: «Не возражаю». Я ей песни подобрал, потом она спросила: «Игорь, а сколько мы за это получим?». - «Ну, долларов 200». А она: «Ты что, шутишь? За такие деньги работать...». На том и закончилось. У нас действительно с авторским правом такие проблемы - Боже мой!
- Раньше о гонорарах Шамо, Поклада, Мозгового ходили легенды, а сейчас хоть какие-то авторские композиторам платят?
- Ну, вот какие-то. Уже шесть лет сужусь за право получать деньги за лицензионные диски с мультфильмами из серии «Как казаки...», для которых написал музыку. Диски идут по 50 гривен, значит, я и автор сценария обязаны получать деньги с каждого проданного диска. То же самое, если артист поет песни в концерте: с каждого концерта авторы должны получать деньги. В Москве так и происходит, а у нас по-другому.
Я подал в суд, меня поддержал Союз кинематографистов, но после первого заседания подошел адвокат ответчика и сказал: «Игорь Дмитриевич, я так люблю ваше творчество! А дети мои от «Казаков» просто балдеют. Но суд вы не выиграете». Говорю: «Почему? Я же прав». - «Да, но для суда этого мало...». Как сказал мне один умный олигарх, у нас суды выигрывает тот, у кого больше денег. А государство, которое может одним росчерком пера решить все проблемы, стыдливо стоит в стороне и смотрит.
- Несколько лет назад вы написали рок-оперу «Ирод»...
- ...которую не могу поставить опять же по причине того, что сделать это в нынешних условиях невозможно. Толя Кочерга свою партию - Ирода - уже знает наизусть, хочет работать, а денег нет.
- Зато иродов полно...
- Ну, они всегда в ассортименте были.
- Почему вы библейскую тему выбрали?
- С юности мечтал написать два мюзикла - «Аэлиту» по Толстому и о царе Ироде. Персонаж сильный: человек необычный, неординарный, имел огромную, неограниченную власть. Синоним зла. А победила его 16-летняя Мариамна: когда Ирод погубил ее, понял, что теперь он никто. Эта девушка, его последняя любовь, была для него царицей, а остальное утратило смысл, поэтому царь сошел с ума и умер.
- В дни рождения именинники задувают свечи на торте и загадывают желания. Чего пожелаете самому себе, если не секрет?
- Нормальной композиторской жизни, хоть это пока неосуществимо. Что-нибудь другое придумаю. Сейчас отдыхаю, дышу свежим воздухом на даче, гуляю с собакой - стараюсь не думать, что все, чем занимался раньше: кино, мультипликация, эстрада - потихоньку замирает, умирает и сливается в единый шоу-бизнес. Того, что было, как ни сетуй, больше нет. И концерта моего авторского в этом году не будет: держава не знайшла коштiв...
- российский актер театра и кино, жизнь которого напоминает захватывающий сериал. В ней есть практически все: любовь, тайны отцовства, потери близких людей и счастливая семья.
Эксперимент Розенхана — известный эксперимент, проведённый в 1973 году в США психологом Дэвидом Розенханом и поставивший под сомнение надёжность психиатрической диагностики. Его результаты опубликовал журнал Science в статье «Психически здоровые на месте сумасшедших». Данная публикация считается важной и значимой критической статьёй о психиатрических диагнозах.
— украинский мастер декоративной живописи.