Дневник Ниёле

[ниёле Louve]

Ну вот! Начинается "Тайна группы Дятлова" с 28.02. в кинотеатрах. Так и знала, что БЭ не просто так эту тему подняла. Схожу непременно со Змеюндрой, он уважает ужастики, а я давно утонула в этой теме, мне интересно.
Сегодня почти весна, а на завтра у нас - метель, чему я привычно рада. Пишу статью, идёт со скрипом, вдохновения нет, авитаминоз наверное.

[ниёле Louve]

Лиза, ты смертная вот уже сорок четыре года.
Двадцать кроватей тобой поменяно.
Тридцать коров на корма забито.
Лиза, ты радость, ты счастье Женино.
А я его друг. И только потом жена.
Я всегда открыта.
Лиза, ты смертная вот уже сорок четыре года.
Поэтому чем-то тебя пугать не имеет смысла.
Мы обе женщины, мы обе знаем про моду,
Про секс. И ничего не знаем о близких.
Лиза, Женя болеет. В бреду говорит твое имя.
Я ухожу завтра в семь. Вернусь к полуночи.
Ты навести его, помни о спальном режиме,
А уходя положи под коврик ключи.
Лиза, мы смертные. Женя теперь особенно.
Таблетки на тумбочке. Их только после обеда.
А капли настольные, Женя знает, после еды.
Ты скажи ему, Лиза, что ты заходишь по средам.
У него будет стимул жить до новой среды.
Марьяна, невероятная Марьяна.

[ниёле Louve]

День Змеи, кармический. Понедельник. Работы - вагон, а мне нравится. Настроение такое вот:

Знаешь, это как сигарета после оргазма:
Вроде бы и банально, но безотказно.
Вроде бы и бодрит, да и вид красивый,
Но дрожащими пальцами выкурить не под силу.
Знаешь, это как осень в прозрачной юбке.
Вроде бы и привычно, но мерзнут руки.
Вроде бы и досадно, что дождь у власти,
Но в новых перчатках приятно погреть запястья.
Знаешь, это как женщина греет ужин,
Зная, что ей мужчина уже не нужен.
Зная, что завтра с утра соберет пожитки,
Поэтому ужин (и суп конкретно) – выходит жидкий.
Знаешь, это как трогать детей во время болезни,
Когда их любимые сказки им не интересны,
Когда только ты и рука твоя – лучший целитель.
Или как «Новый Завет» читать на иврите.
Знаешь, это как быть октябрьским сыном.
Вроде бы осень колюча, и дождь – скотина.
И изувеченный летом лежит на татами.
Но рожденные осенью все же с ее чертами.
Знаешь, это как пахнуть морем и жить на Байкале.
Или как быть лежачим и бредить буйками.
Или как плакать по каждой циферке календаря.
Или как новой осенью старая я.

Или как новой весною - старая новая я..

[ниёле Louve]

Если бы я выбирала миры, в которых мне жить,
Я бы выбрала наш, но с обратною точкой сборки.
Так, чтобы снизу катиться до верха горки.
Так, чтобы крыша – первые этажи.
Чтобы рождаться старым, седым, ненужным.
Чтобы ползком до кухни. И там, радея,
Трястись и мечтать: вот вырасту, помолодею,
Стану беден нутром и ужасно красив наружно.
Чтоб думать: вот лет через двадцать сойдут все шрамы,
Расправится кожа, задышит лицо румянцем,
Запишусь в атлеты, художники, гегельянцы.
И перед детством уеду служить в ашрамы.
Чтобы встретить кого-то, и чтобы вот больно тотчас,
Чтоб сразу предал, подставил чтоб неблаговидно.
А ты на это: хочешь ватрушку с повидлом?
Хочешь, всю жизнь проживу, на тебе средоточась?
Чтобы сразу друзья не снимали трубки, давясь этилом.
Чтоб пропадали и скалились, как шизофреник.
И только потом чтоб просили: займи мне денег.
И чтоб добавляли: нам так с тобой подфартило!
Чтобы в старости встретить бабушку, как Тамерлан
Встречал мудрецов и слушал их, не переча.
Чтобы последняя встреча – первейшая встреча.
И чтобы она осталась, а я умерла.
Чтоб мама потом поменялась в формах и гардеробе,
Чтоб близкие гладили мамино пузо, смеялись громко.
Говорили бы: вот молодец, увела ребёнка!
Ей будет намного проще в твоей утробе.

Марьяна вновь.
Сидела вчера после ванны и натирала своё больное колено тайским бальзамом - последний циклон щёлкнул меня по суставам. Малышка села рядышком, прижалась и сказала участливо: "Старая больная обезьяна, да, мам?" Пожалела

[ниёле Louve]

Есть люди, как горы. А есть рвачи и жлобы, как равнины.
Такие вот люди, что рвут всё в клочья, как аневризма.
Такие, к примеру, что поедание ими свинины
Можно смело считать актом злостного каннибализма (С).

[ниёле Louve]

Вчера вечером зачем-то посмотрела кусок "Анны Карениной" Соловьёва. Испытала самый настоящий культурный шок. Друбич (Крыса) в свои под 50 на момент производства фильма ну никак не тянет на 26-летнюю (по Толстому) Обезьяну -Анну. Совершенно деревянный фильм, зачм это надо было Соловьёву. Янковский-муж правдив единственный. Причём настолько, что не понятно, что такому мужчине делать рядом с блёклой и невразумительной женой. Не Анна ни капли. Не Толстой!

[ниёле Louve]

Она просыпается ближе к вечеру, топает к гаражу.
Ангел-Хранитель в правое шепчет "терпи" ей.
И она, не смирившись с химиотерапией,
Оголяет в стриптизе грудь, приготовленную к ножу.
Её работа раскованной длится не долго.
Втирать свою опухоль в их хмельные тела.
Всё, что она брала - она всё отдала,
Но болезнь не проходит по возвращению долга.
Что ей бояться смерти, бояться ножей?..
Ей страшно, что не сцежено молока
Из плоти, которая цела пока,
Которую трогают стайки чужих мужей.
Она единственная, позволяющая контакт,
В надежде, что им передастся сквозь кожные сети,
Передастся их женам, их матерям и их детям.
А была сострадающей. Объяснимо, но факт.
Она знает, что если Господь моргнёт с высока,
Решит её забирать и задраит трюм,
От неё останутся туфли на шпильках и латексный садо-костюм,
Вместо ребёнка со схожей цепочкой ДНК.

Маммология. Марьяна Высоцкая.

[Искатель]

Дорогая Ниёле!
С первой капелью,c последней метелью,
С праздником юной Весны!
Тебя поздравляю!Целую! Желаю-
Счастья, здоровья, всех благ, красоты!

[Искатель]

Восхитительная женщина! Целую ещё раз!

[Figi]

Восхитительная женщина! Целую ещё раз!

Шутовское пришло, Ниёле, поцелуйте его в ответ, пока не убежал. Он хороший зайчик.