Поэтическое настроение

[Л&C]

Паутинку подсветил лучик света

Паутинку подсветил лучик света,
И оставил нам с тобой бабье лето.
Листик с клена золотой заискрился,
В вальсе медленном для нас закружился.

Зашуршал поземкой лист, в парке осень.
Ветер тихо шевельнул ветки сосен.
Шалунишка озорной кружит листья.
Ах, как хочется сейчас с ними слиться.

Запах осени такой, он медовый.
Лег на плечи бузины лист лиловый.
Мне бы в осени сейчас раствориться.
Надо ж было в осень мне так влюбиться.

Сергей Перевязко

[Л&C]

Рок к грусти строг

Как найти место мыслям о ссоре,-
в строгом просторе утра и моря,
как свое в этот мир вместить горе,-
под ласковой, но призрачной уж сенью,
что рока зов, колокола,-
тоска и страсть страды осенней, пожар, сжигающий дотла.

Плодами, всё лето в которых, осень август готов угостить,
да что ей плодовые горы, лету осени не угодить,-
пусть вдруг принося кому-то радость, а кому-то вкус беды,
августовской усталости сладость, полнит плоти и плоды,-
как горы мартовского льда, примета скорого тепла,
арбузов августовские груды, примета наступающей остуды.

А за августом запросто, станут листья по парку парить,-
а за августом запросто, все по золоту будут ходить,
а за августом запросто, оборвется зеленого нить,-
так дням и бродить, будто брагой хмельной,
пока ни покроет вдруг долгий покой,-
морозною всё здесь, резной белизной.

Осень так легко, без ветерка, ласково окутывает хладом дали,
пасмурно и сыро, но светла, осторожная пока, игра печали,-
лишь слеза послушно скатится, на щеки блестящий шелк,
поздно сердце же спохватится: срок прощания прошел,-
вдруг прозреет листва желтизною, опомнятся пустотою поля,
и потянется тягой сквозною, к забытой, казалось, зиме земля.

Будто воздух поэзии поздней, позднее лето горчит,
грустью, которой серьезней, и в предзимней тоске не найти,-
поздний воздух, уж горчит неудачей,
зябкой вечностью, зыбкую гасит свечу,-
терпкой речью, потечет, что заплачет,
снова лист прозрачный, вдруг навстречу лучу.

Смотрит небо безрадостно, на сей раз не зря,
скоро серости августа, стать серостью сентября,-
вот уж первенцы плавно, к ногам слетают,
блестя необычной, пока желтизной,-
полетят они скоро, стая за стаей,
покрыв всё непрочной, своей красотой.

Средь мира сумрачного непогоды,
их светлость золотая, поражает торжеством,-
устроено так всё тут у природы,
что не признать нельзя, ее нам существом,-
прелести тепла вкусив, суровости морозов вкуси,
радости и грусти мотив, традиционно един для Руси.

Что под словами пламя, где есть недр нерв да память,-
суть парадокса та странна: в тени, казалось, не видна,
чем ярче вещь освещена, тем бестелеснее она,-
среди бегущих к бездне дивных дней,
нередко зря, на судьбу ропщу,-
удачи ветреной, куда мудрей, порой тщеты, учтивый прищур.

Пусть в саду суеты, увядают мечты,
и тоскуя, тускнеют, цветы красоты,-
не радости дерзкой, пылкий заряд,
поэту негой грусти, дорог взгляд,-
да по напрасному не усердствуй, не зря рок к грусти строг,
подкрадывается ведь вдруг к сердцу, тоска игрой тревог.

Владимир Цивин

[Л&C]

«Видение»

Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес.

Тогда густеет ночь, как хаос на водах;
Беспамятство, как Атлас, давит сушу;
Лишь Музы девственную душу
В пророческих тревожат боги снах!

Фёдор Тютчев
1829

[Л. Росток]

Консервы.

Говорят, что когда-то заключённые, бежавшие из северных лагерей, брали с собой консервы.
Эти консервы не надо было тащить в заплечных мешках. Они бежали рядом сами.
Очень удобно, очень.
Когда в бескрайней тайге нечем было поживиться, консерву съедали.
Консерва до последнего не догадывалась о том, что её участь - быть съеденной. И взяли-то её с собой только для этого.
Консерва просто бежала со всеми на волю.

* * * * *
Жутко? Ну да.
Ну что ж, всё как в жизни.
А у вас есть консервы?

Есть. Почти у каждого в жизни была такая консерва.

Вскрыть, если наступит голод. Сожрать. Выкинуть пустую баночку.
И бежать дальше.
И каждый, наверняка, хоть раз в жизни был консервой сам.

* * * * *
Вот Сашка. Живёт с Аней. Она два года ждёт его с работы, готовит ему жрать и делает массаж перед сном. Она смотрит на него тепло. Думает, когда же...
Хочет ребёнка.
Он всё ещё надеется вернуться к бывшей жене, которая ушла от него три года назад.
Аня всё это время бежит рядом и не знает, что она просто консерва.

* * * * *
Вот Лёшка. Он полтора года ждёт.
Ждёт, пока Маринка ему позвонит.
И хотя бы предложит выпить вместе кофе. О большем ему даже мечтать страшно.
Она звонит иногда раз в месяц, иногда в два.
И тогда он седлает свою субару и три с половиной часа мчится по жутким дорогам. Мчится в другой город. В котором живёт Марина.
Она может выйти и встретить его, а может и просто отморозиться. Да, она, конечно же, знает, что ему ехать к ней три с половиной часа.
В те моменты, когда ему всё же удаётся её увидеть, она плачется ему в жилетку.
Её снова бросил женатый любовник. Он бросает Марину с периодичностью раз в месяц. Иногда в два.
Потом он, конечно же, возвращается.

Иногда возвращается за те три с половиной часа, которые Лёшка мчится к Марине.
Именно поэтому Марина иногда просто не берёт трубку, когда Лёшка приезжает.

Лёшка спал с ней всего два раза, полтора года назад. Он тогда уже решил, что она ему нужна. Сильно-сильно. С первой ночи. Так бывает. Когда всё остальное без этого человека как бы теряет смысл.

Поэтому он берёт трубку, когда она звонит. Он ничерта не может с этим сделать.
И так тоже бывает.
Марина, наверняка, понимает, что вряд ли к ней будут мчать из другого города три с половиной часа исключительно из дружеских чувств.
Но это её консерва.
Вскрыть, если наступит голод. Сожрать. Выкинуть пустую баночку.
И бежать дальше.

Впрочем, она ведь тоже консерва. Для человека, который пользует её пять лет, заслоняя собой лучшие Маринкины годы, говорит о любви, но всё никак не уходит от жены...

* * * * *
Или Ксюха.
Могла б давно построить жизнь.
Но последние шесть лет, раз в полгода, недельки на две, на горизонте появляется Вова.
Её Вова. Её.
Уставший от жизни, в очередной раз в ком-то запутавшийся, клянущийся в том, что наконец-то понял, всё-всё понял, и нет в мире места лучше, чем с Ксюхой рядом.
Он исчезает не внезапно. Последние дни перед уходом он придирчив, ему всё не нравится и всё не по нутру.
В эти дни Ксюха вся внутри сжимается, потому что понимает: он снова исчезнет.
Она будет ждать, она тоже ничерта не может с этим поделать. Она верит, что однажды он останется. Он не спешит убеждать её в обратном.
Иногда у неё будет кто-то появляться. Так, ничего серьёзного. Она ведь знает, что где-то есть Вовка.

Он вскроет Ксюху, когда наступит голод. Сожрёт. Выкинет пустую баночку.
И побежит дальше.
________

Екатерина Безымянная

[Любушка]

Мудро... И печально...

[Винокурова Марина]

Слабонервной мне не стоило читать. Печально как-то...

[Л&C]

я из касты неспящих
моё солнце луна
я живу вполума
чтоб не выдать мою
инородность
этим ящерам
скоро ночь
и от них
я себя отделю
ненадолго

***
сам не свой
и не твой
и ничей
обитаю левей
общей кучи людей
одиноко маячу
среди глин и камней
я мишень
для ангелов
мечущих летние звёзды

***
на неуютном склоне сентября
построй мне дом
из лестниц и зеркал
чтоб я три сна подряд
в нём проплутал
и не нашёл бы
и забыл тебя

Натан Дубовицкий
(Владислав Юрьевич Сурков 21 сентября 1964)

[ork]

Драконище...

[Л&C]

Драконище...

интересный.
да.

[Герда]

Разбуди меня в сентябре:
Мне все время хочется спать.
У меня под окном, во дворе
Листья начали умирать.

Разбуди меня тишиной,
Той, что эхом стоит в ушах!
У меня на душе покой —
Стрелки замерли на часах!

Разбуди меня криком птиц,
Тех, что стаями мчат на юг.
Среди глупых, красивых лиц
Затерялся мой верный друг.

Встала на ноги — вам в упрек,
Тем, что славили мою боль.
Моя молодость мне в урок
Подарила другую роль.

От калитки и до дверей,
Мне бы, сонной, до-танцевать.
Разбуди меня в сентябре:
Мне все время хочется спать.

#ахастахова