От Павла до Николая II

[i]«Та, которую [b]Павел[/b] (Собака) считал своей матерью, редко появлялась у его колыбели. Зато императрица [b]Елизавета[/b] (Бык) навещала младенца раза два в сутки, иногда вставала с постели ночью и приходила смотреть на будущего императора... Павел, с другими приветливый, смотрел на свою мать странными, требовательными и недоверчивыми глазами, а придраться к нему было трудно, ибо он был почтителен и вежлив, и [b]Екатерина[/b] (Петух) не знала, как с ним быть. О военных подвигах Павла Екатерина отзывалась насмешливо. Он даже не получил Георгиевского креста, на который имел право рассчитывать. Павел чувствовал, что кольцо враждебных ему сил становится все уже и уже... Милый мальчик [b]Александр[/b] (Петух) как будто чувствует в нем отца, но было что-то непонятное и жуткое в глазах этого юноши... Екатерина вовсе не скрывает своего намерения лишить Павла его права на престол. Она даже предложила [b]Марии Фёдоровне[/b] (Кот) убедить мужа в необходимости отречься от власти и требовала, чтобы она подписала документ об отстранении Павла от трона. Растерявшаяся великая княгиня не посмела даже открыть Павлу этого страшного в ее глазах умысла».[/i] Таково мнение, а точнее было бы сказать приговор русским императорским коллизиям на переломе веков автора [i]«Императоров»[/i], великолепного [b]Георгия Чулкова[/b] (Кот). Попав с рождения на векторную растяжку между [b]Елизаветой[/b] (Бык) и [b]Екатериной II[/b] (Петух) [b]Павел Петрович[/b] (Собака) уже не мог остановиться, вовлекая в водоворот векторных страстей все новых фигурантов. Император приближает к себе [b]фон Палена[/b] (Бык). Доверяет ему самые важные должности. Он абсолютно уверен в его преданности, как император и векторный хозяин. А вот векторный слуга (фон Пален) чувствует себя совсем по-другому. Он не верит в благосклонность своего хозяина и затевает сложнейшую интригу, которая приводит к убийству императора и абсолютному карьерному проигрышу самого Палена. Есть версия, что [b]Пален[/b] (Бык) был не сам по себе, а ставленником Англии, которая очень боялась союза [b]Павла I[/b] (Собака) и [b]Наполеона[/b] (Бык). Может быть оно и так. Но что это меняет? Павел, как порождение векторных вихрей, никогда от них не отрывался и от них же погиб. И это ощущение векторного кошмара всю жизнь было при нем. В начале царствования императора [b]Павла I[/b] (Собака) величайший полководец [b]Александр Суворов[/b] (Петух) как-то резковато воспринял военные павловские новации. Ну, там форма прусского образца, то да се. Не удержался Суворов и высказался на сей счет, причем публично: [i]«Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак: я не немец, а природный русак!»[/i] Не стерпел Павел и велел Суворову сложить с себя командование войсками. Чуть позже он отправил величайшего полководца в ссылку. Однако не судьба была доживать [b]Суворову[/b] (Петух) век в тишине. Понадобился он для войны. После возвращения Александра Васильевича из ссылки, [b]Павел I[/b] (Собака) осыпал его милостями и ласкою. Он собственноручно надел на графа цепь ордена Святого Иоанна Иерусалимского и знак большого креста. Ну а во время Итальянского похода наградам уже не было никакого останова. Суворов был возведен в княжеское достоинство с наименованием Италийский. Павел прислал ему свои портреты в перстне и для ношения на груди. А в сопроводительном письме император писал: [i]«Не знаю, чем наградить тебя»[/i]. К окончанию Итальянского похода император присвоил Суворову звание генералиссимуса, а также повелел, чтобы Суворову отдавались почести, подобно особе государя и даже в его, императора, присутствии. В рескрипте, посланном Суворову, Павел писал, в том числе, что считает его [i]«знаменитейшим полководцем сего и других веков».[/i] Получив высочайший рескрипт, Суворов воскликнул: [i]«Помилуй Бог, велика милость, велик чин: он меня придавит! Недолго мне жить!»[/i] И действительно скоро умер. [b]Григорий Распутин[/b] (Змея) – это тот человек, который самим своим присутствием при дворе последнего русского императора, повернул историю, можно сказать, вспять. Но проник ко двору и закрепился он там исключительно благодаря своему векторному воздействию на императрицу [b]Александру Федоровну[/b] (Обезьяна) и ее фрейлину [b]Анну Вырубову[/b] (Обезьяна). Совсем другое дело вдовствующая императрица-мать [b]Мария Федоровна[/b] (Коза), уж она-то [b]Распутина[/b] (Змея) насквозь видела. У нее на Змей был особый нюх. Она, сколько могла, уговаривала сына (императора [b]Николая II[/b]) прогнать Григория, но все без толку, тот соглашаясь на словах, на деле вел себя пассивно. Впрочем, именно нелюбовь к Распутину спасла ее от революционных репрессий. Из-за размолвки по «святому старцу» императрица-мать уехала в Киев незадолго до революции.