Начнём с Софи Марсо. ЛОШАДЬ-СКОРПИОН/ШУТ
Идея iarita рассмотреть пару с Анджеем Жулавским. А там и остальные браки интересные...
ЛОШАДЬ-ДРАКОН Романтический
Софи Марсо (17 ноября 1966) Лошадь-Скорион/Шут
Анджей Жулавский (22 ноября 1940) Дракон-Стрелец/Профессор
Софи написала и выпустила в 1996 году полуавтобиографичный роман «Лгунья» (Menteuse), в котором впервые решилась откровенно рассказать о своих любовных переживаниях и который был разгромлен критиками. На страницах романа Софи признается: «Слишком рано начавшаяся половая жизнь сделала меня истеричной и ранимой, ведь все мои романы, как правило, заканчивались печально. Только Анджею удалось дать мне покой и счастье, подарить лучшие роли в кино и чудо материнства».
Скорее всего он был первым ее мужчиной. Ей было шестнадцать, ему — сорок два года. Он был умным, сильным и нежным. Он стал ей любовником, отцом, мужем. Психиатры называют подобные случаи комплексом Электры — подсознательным влечением девушки к мужчинам, напоминающим ей отца.
Французской Лолите было всего шестнадцать, когда она встретила своего Гумберта Гумберта. Своего Пигмалиона. Он был поляком, желчным, уже стареющим мужчиной, снимающим фильмы о любви. О непростой любви — безумной, на грани сумасшествия и преступления. Его сравнивали с Романом Поланским. А названия его шедевров говорили сами за себя и за своего создателя: "Главное — любить", "Одержимость", "Публичная женщина", "Шальная любовь". Его "Шаманку" обозвали в Польше порнографией. "Шаманка" демонстрировалась только в двух кинотеатрах на ночных сеансах. В одной только Варшаве ее посмотрели четыреста тысяч человек.
Кто-то подсчитал, что на каждом фильме у Анджея случалось по одному роману. На съемочной площадке ходили слухи, что Жулавски знает что-то такое, из-за чего женщины просто не могут ему отказать. Софи не смогла ему отказать тоже. Это был двенадцатый роман Анджея Жулавского, самый продолжительный и не прекращающийся до сих пор.
Это произошло на съемках "Шальной любви". Мадемуазель Марсо позвонила своему агенту и объявила, что разрывает свой многолетний контракт с кинокомпанией "Гомон", которая уже принесла ей "Сезара" за "Бум-2" и распланировала амбициозной француженке всю ее жизнь и карьеру, вплоть до последующей лепки с нее Марианны, символа Франции. Но многолетний контракт будет мешать ее любви с гениальным поляком, паном Жулавским. Каким поляком, Софи?! Тебе же только шестнадцать!
"Мадемуазель Марсо обязана выплатить неустойку в размере миллиона французских франков", — "Гомон" принял вызов несовершеннолетней звездочки. "Наша любовь была вызовом обществу. Меня отчитывали, как нашкодившую девчонку. Это было жестоко. Я шла вдоль Елисейских полей и представляла, что меня посадят в тюрьму за неуплату долгов!" Она выплатила эти чертовы франки и уехала в социалистическую Варшаву.
Считается, что славяне любят иначе, чем французы. В их любви больше надрыва, страсти, настоящей трагедии, которой если нет, то обязательно надо выдумать. Абсолютно нет рационализма. Эта любовь3D ближе к сердцу, ближе к настоящим чувствам. Жулавски был славянин, и он был гений. Софи стала его музой. После "Шальной любви" он снимет ее в картине "Мои ночи прекраснее ваших дней", а потом и во всех последующих своих лентах. Он читал ей по вечерам Толстого, Чехова, Достоевского, а она училась готовить ему польский бигос — кислую тушеную капусту с грибами и сосисками. Тем более что кроме сосисок в варшавских продовольственных магазинах середины восьмидесятых ничего не было.
Французы решили, что их национальная героиня помешалась. Они требовали засудить Жулавского за развращение малолетней, они требовали, чтобы Софи немедленно обратилась к психиатрам (возможный диагноз, подкрепляемый сыгранными ею ролями того времени: "чрезмерная импульсивность, взвинченность, яростная экспрессия"). Проводили очевидные параллели между тем, как видит Жулавски любовь на экране — обреченность, неотступность рока, любовь-поединок, — и его любовью к реальной женщине, мадемуазель Марсо. Он молчал, защищалась лишь она. Они никогда не появлялись на людях вместе, ни польские, ни французские папарацци никак не могли их засечь. Это была любовь запретная, тайная, а потому яркая и притягательная. Выходить на улицу только по отдельности; делать вид, что незнакомы; выбирать лишь укромные кафе и ресторанчики. Зато их ночи были прекраснее их дней — в любви реальной Жулавски был так же искусен, как герои его фильмов.
Муж Софи - польский режиссер-интеллектуал Анджей Жулавский - старше ее на целых 26 лет, в последнее время безвыездно живет в польской провинции. До недавнего времени с ним в затерянном лесном доме и жила Софи. В последнее время Жулавский прославился элитарными картинами - истеричными, запутанными и заумными, на которые ходили лишь считанные знатоки. Вскоре такое искусство наскучило, и в Париже, где Жулавский находил для себя основное финансирование, ему пришлось свернуть свои профессиональные дела. Уехав на родину, он замкнулся в себе, стал жить отшельником и досаждать молодой жене. Они встретились в 1984 году на картине "Шальная любовь", во время съемок которой cедой режиссер влюбился в актрису-подростка. С тех пор странную семейную парочку не раз разлучали и мирили таблоиды (бульварная, "желтая" пресса, журнал или газета, посвященные скандалам), регулярно сообщающие об очередном раздоре между 32-летней Марсо и 58-летнем Жулавским.
И Софи решила наконец покончить с "подпольностью" своей любви и своей жизни. "Польша — это главное место моей жизни, мой дом, — парировала она нападки журналистов в интервью журналу Femme. — Для счастья мне мало что нужно. Муж, ребенок. Без остального я проживу. Карьера, кино, деньги — все это ничего не значит для меня. Я могу обойтись без этого, но не без любви. Я готова умереть ради любви".
Она готова была умереть ради любви, но не он. Тут сказалась прежде всего разница в возрасте: обычно в подобных романах молоденьким девушкам присуща восторженность, а взрослый мужчина, несмотря на пылкость чувств, уравновешивает все это размеренностью, спокойствием, раз и навсегда принятой им моделью отношений. Для пана Жулавского брак с Софи никогда не был целью. Ее вполне удовлетворял их совместный быт, его — частые отлучки на съемки, то в Лондон, то в Париж, в то время как Софи, его гражданская жена, должна была дожидаться дома, с бигосом и выглаженным бельем. Поначалу ей это даже нравилось. Она выучила польский язык. Она искренне хотела, чтобы его родина стала ее родиной, а его жизнь — ее жизнью. Она честно намеревалась стать чеховской душечкой, но душечки из нее не получилось.
Дети рано или поздно вырастают. Пан Жулавски понял это, вернувшись из очередной командировки, когда Софи заявила ему, что хочет быть его официальной женой, родить ребенка и продолжать карьеру. Хотя, по сути, она ее и не прекращала, но ее появление на экране было неизменно связано с именем Жулавского. Она хотела снова начать работать с другими режиссерами. Софи было около двадцати семи лет.
Тут Анджей понял, как он привязался к этой девушке, как не хочет ее потерять, и с удивлением обнаружил, что вместе с ней прожил уже десять лет.
Софи снимется у Александра Жардена, Бертрана Тавернье и Мела Гибсона, а в июле 1995 года родит сына Винсента. Единственное неосуществившееся желание актрисы — официально пойти под венец. Но Жулавскому было уже пятьдесят пять лет, и он посчитал, что их свадебная фотография походила бы на картину "Неравный брак". Зато Анджей купил специально для Софи и Винсента дом под Варшавой, набитый антиквариатом и с отличной библиотекой. У Марсо была детская мечта: иметь ферму, где всегда есть свежее молоко и яйца, десяток собак, четыре кошки и семеро детей. Теперь молоко и яйца, а также мягкий домашний сыр ей приносят соседи, появилась и собака, крошка Манипенни (так зовут секретаршу, влюбленную в Джеймса Бонда). Ну а что касается семерых детей... Анджей все более склоняется к тому, что модель идеальной семьи Софи вполне может оказаться логичным завершением их шальной любви.
"Я живу здесь в ритме дождя и солнца, — говорит Софи Марсо про свою жизнь в Польше, кинопровинции, если смотреть из Голливуда. — В Америке быт доведен до стерильности. Все прекрасно упаковано, ни пылинки, ни намека на дурной запах. По прошествии второй недели хочется бежать без оглядки домой, в деревню, к запахам, пусть не всегда приятным, но таким земным и уютным".
Первое платье от Унгаро Софи надела на Каннском фестивале, когда шли уже последние месяцы беременности. Ярко-алого цвета, вызывающе обтягивающее огромный живот. Потрясающе сексуальное. Выбиралось, судя по всему, при содействии Анджея, который считает, что на женщине одежды должно быть по минимуму, если она вообще должна быть одета. "Я всегда раздеваю своих актрис. Почему вам хочется, чтобы я показывал Dior или Gaultier?! Я не фотограф одежды! Одежда — это неинтересно". Именно Анджей, когда понял, что Софи пора менять свой образ, решил, что на фотографиях верхние пуговки платьев и кофточек у нее должны быть расстегнуты. И пара "ребенок — учитель" трансформировалась в пару "роковая красавица — классик мирового кино". Хотя мадемуазель (все-таки мадемуазель!) Марсо, свыкшаяся с ролью капризной девочки-подростка, сопротивляется до сих пор: "Никто не имеет права говорить о моей груди! Это наглость! Говорят об улыбке, глазах, но о груди... Это слишком интимное". Но что же она может поделать, когда этого хочет Анджей! Она звонит ему из Канна: "Я была... просто ноль, Анджей, просто ноль". Софи уверена: всем, чего она добилась в жизни, она обязана пану Жулавскому. А он и не разубеждает ее в этом. Им нравится играть в эту игру про Пигмалиона и Галатею, Лолиту и Гумберта Гумберта. В конце концов каждая любовь3D — это какая-то игра.
Жулавский влезал во все дела жены, комментировал присылаемые сценарии, требовал разрешения присутствовать подле Софи на площадке, а затем позволял себе обзванивать весь персонал, работающий на фильме - от режиссера до осветителей - дабы высказать свои творческие замечания. Склочный характер Анджея досаждал всем, кто так или иначе связан с парой. С Софи боялись работать, не спешили приглашать в кино. Знали, что за спиной миловидной актрисы маячит циничный образ старого мужа-зубоскала, находящегося в затянувшемся творческом отстое.
Жулавский запрещал жене ходить на вечеринки, не разрешал сниматься в откровенно коммерческом материале. А после рождения (около трех лет назад) их сына Винсена вообще стал последовательно насаждать ей мысль о прелестях спокойной домохозяйской жизни. Советовать такое секс-символу Франции было, мягко говоря, неразумно. Софи Марсо считается одной из самых желанных и привлекательных молодых актрис Франции, символом женственности и чувственности. К тому же старый спутник доставал ее болезненной ревностью, запретами на экранные поцелуи с партнерами. Жулавский нервно вычеркивал эротические сцены из сценариев, преследуя затем режиссеров, пытаясь убедить их в "нецелесообразности" данных эпизодов!
После успеха в США картины Мэла Гибсона "Храброе сердце", где Марсо сыграла роль его возлюбленной, на француженку обратили свои взоры рентабельные голливудские режиссеры и продюсеры. Ей все чаще стали присылаться сценарии, проекты (большую часть из которых Жулавский... выкрадывал!)
После четырнадцати лет любовной лихорадки гражданский брак французской кинозвезды Софи Марсо и польского режиссера Анджея Жулавского распался. В свои 32 года Софи больше не хочет выносить тяжелейший характер мужа-деспота и не желает больше жить в Польше.
