Демоны

[Benno]

Весь год меня мучила навязчивая идея - написать книгу про демонов. Вот - занялся

http://samlib.ru/l/lancow_m_a/index_13.shtml

Аннотация: Андрей оказывается случайно втянут в смертельно опасные приключения, связанные со сверхъестественными существами. Итог печален - он, искореженный магией, выброшен в умирающий мир без шансов на выживание. Но он выкарабкивается из цепких лап смерти и теперь ему нужно не только выжить, превратившись в настоящего демона, но и набраться сил, чтобы выпутаться из той каши, что закрутили местные, весьма странные Боги, а заодно и выстроить отношения со своими новыми родственниками - демонами.

Жанр: физиологическое фэнтэзи с элементами магического, социально-политического и экономического моделирования. Есть "попаданец".

[Оборотень]

Критик Василий Владимирский (Кот) объясняет популярность «попаданческой прозы» особенностями массовой психологии, эксплуатацией «комплекса неудачника», многих людей в том, что у них есть скрытый потенциал, реализовать который мешают лишь внешние обстоятельства. При этом качество произведений с признаками «попаданческой фантастики», в силу их массовости, неуклонно снижается.
Источник: википедия

[Л. Росток]

Критик Василий Владимирский (Кот) объясняет

Коты всё знают. Реально

[Benno]

При этом качество произведений с признаками «попаданческой фантастики», в силу их массовости, неуклонно снижается.

Не соглашусь. В силу того, что прочел под сотню томов подобного жанра самых разных лет могу сказать, что напротив - качество растет из-за значительно лучшей проработке тематики. Ведь людям не нужно быть первооткрывателями и они могут развивать идеи и схемы, высказанные до них. Что всегда дает лучший результат, чем игра с нуля.

Другой вопрос, что скучающие интеллектуалы слегка зажрались им все не так, и все не этак. Все бегают за оригинальностью идей, хотя, как правило, даже те, что высказаны даже в пол силы не разработаны.


Основной же причиной популярности "попаданчества" в фантастики упирается в синдром "работы над ошибками", а не "комплекс неполноценности", хотя такая оценка и характерна для скучающего интеллектуала, "знающего все лучше всех". Грубо говоря, сейчас Pax Russian находиться в точке бифуркации и в такой форме проходит своего рода общественная дискуссия - куда и как идти дальше. Обсасываются векторы, идеи, схемы, варианты пусть и в игровой, завуалированной форме.

[Оборотень]

И мне не нравилось то, что здесь было,
И мне не нравится то, что здесь есть!
Виктор Цой

ОХОТА
ПОПАДАНЦЫ: ШТАМПЫ И ОТКРЫТИЯ

От попаданцев ныне не продохнуть. На книжных полках со всех сторон щерятся перекошенные рожи студентов, инженеров, бизнесменов, спецназовцев, реконструкторов и просто «офисного планктона». Мечом и автоматом они наводят шороху в иных временах и пространствах. И нет этому нашествию ни конца ни края — особенно если заглянуть в планы отечественных издательств. Самое печальное, что «попаданченская» фантастика состоит практически из одних заезженных штампов, а чего-то оригинального там не найти днём с огнём. А ведь так было не всегда...


Сегодня наш разговор об одной из самых злобных «злоб дня» — об историях про приключения попавших в прошлое-будущее-сказочное наших современников. Попросту — о попаданцах. Их сейчас так много, что впору говорить о существовании отдельного фантастического направления, центр популярности которого приходится именно на наши палестины. Нет, «за бугром» подобных книг тоже немало, но такого засилья всё-таки не наблюдается. Попробуем разобрать это востребованное публикой явление по винтикам: нырнём в истоки, рассмотрим под микроскопом штампы, отметим самых знаменитых и нетипичных представителей...

РОДИМЫЕ ПЯТНА ПОПАДАНЧЕСТВА

Сначала договоримся о терминологии. Что можно считать типичной историей про попаданцев? Подвиги обвешанных оружием и специальными навыками профессионалов из Патруля Времени и прочих сикрет-сервисов идут лесом. Так же как и приключения гениальных изобретателей или просто счастливых обладателей «машин времени», свободно ныряющих туда-сюда в бурном потоке Хроноса. Похождения этих субчиков числятся по ведомству хронооперы, которая хотя и сродни попаданческой фантастике, но имеет существенные отличия. Игнорируем и те опусы, герои которых долго и с маниакальным упорством куда-то идут, ползут, плывут или летят, — попаданцами этих персонажей тоже не назовёшь.
Главный признак типичной попаданческой истории блестяще передаётся фразой из знаменитой кинокомедии «Бриллиантовая рука»: шёл, упал, потерял сознание, очнулся, гипс. Обычный человек, один из нас — школьник, студент, доцент, охранник, бандит, сотрудник компетентных или некомпетентных органов, оператор машинного доения, учитель начальных классов, укротитель тигров и так далее — внезапно и необъяснимым образом попадает. И попадает крепко, по самые уши. В прошлое, будущее, параллельный мир, альтернативную реальность или Страну дураков... Неважно, но явно не в Замухранск и даже не в Куршавель. Естественно, герой попадает не просто кругозор расширить, а ради приключений — от глобального изменения хода истории до простых как мычание действий вроде отрывания голов у записных плохишей. В общем, любой каприз за ваши деньги.
И здесь, в попытке осмыслить приём попаданчества, мы со всего маху натыкаемся на Его Величество Штамп. Точнее, на целых две магистральные штампованные схемы, которые использует большинство авторов попаданческих баек. В первом случае герой попадает куда-нибудь «а-ля натюрель», в своём теле. Во втором — переносится только сознание героя, вселяясь в тушку аборигена.
Каждая схема имеет собственное двойное дно и свои уловки, сполна используемые авторами.

ПОПАЛ В НАТУРЕ!

Представим себя любимых на месте попаданца, который неведомо как перенёсся, скажем, в эпоху Ивана Грозного. Вот что мы знаем о тех временах? Мы, обычные люди, без интернета под рукой? Можете сразу, без подготовки, назвать годы правления Ивана Васильевича? Видных деятелей той эпохи? А как тогда люди обращались друг к другу? Какие были обычаи? Вопросов масса — уверен, 99% останутся без ответа. Даже язык, на котором говорили жители Московии XVI века, очень сильно отличается от современного русского, и при встрече с аборигенами болтовнёй в духе «Ой ты гой еси, добрый молодец» не отделаешься. И вот перед нашими глазами мир грозного Вани, которого сейчас одни называют сумасшедшим упырём, а другие — великим государем. А вот — мы, в джинсах, разрисованной майке, с мобильником, банкой пива, кучей бесполезной дребедени в карманах и типичным для «офисного хомячка» багажом знаний, почерпнутых из полузабытой школьной программы, фильмов и развлекательных книжек. А на горизонте уже маячат несколько до зубов вооружённых всадников, звероватого вида мужиков, к сёдлам которых приторочены предметы, подозрительно напоминающие собачьи головы. И каков наш шанс на выживание? Ежели без поддавков — ноль целых хрен десятых. Даже если мы столкнёмся не с опричниками, а с обычными холопами, те, взглянув на наши диковинные шмотки и заслышав непривычную речь, повяжут подозрительных «немцев» или просто прибьют — так, на всякий случай...
Но авторы попаданческих историй — те ещё хитрые бестии! Они отлично понимают, что ежели писать о попаданцах серьёзно, по гамбургскому счёту, то материала хватит разве что на коротенький рассказец с моралью «не ходите, дети, в Африку гулять». На хлеб с маслицем явно не заработаешь. Потому в прошлое (или куда там ещё) герои попадают не простые. Во времена викингов или Батыева нашествия отправляется крутой спецназовец, способный могучим ударом в печень навеки упокоить любого берсерка или богатура. В гости к Ивану Грозному наведывается мастер исторического фехтования и матёрый реконструктор, который может и от патруля опричников отбиться, и с точностью до миллисекунды назвать время, когда вышеупомянутый царь-батюшка убил своего строптивого сыночка, — мало ли что в хозяйстве сгодится? Ну а если герой ночью, с закрытыми глазами и на хохдойче способен описать форму какого-нибудь гауптштурмфюрера из дивизии «Мёртвая Голова», то ему прямая дорога в «Волчье Логово», щёлкать каблуками начищенных сапог, разыгрывая партайгеноссе фон Штирлица. И никаких новаций и экспериментов! Ведь если знаток Третьего рейха попадёт, скажем, в ботик Петра Великого, а реконструктор Полтавской битвы — на Принц-Альбрехтштрассе, весьма болезненный финал наступит незамедлительно. А оно авторам надо?
Однако у «натуральной» схемы есть один существенный изъян — с целевой аудиторией проблемка. Всё-таки большинство из нас, как писал классик, «учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». То есть реконструкторы, спецназовцы и фанаты «заклёпкометрии» составляют сравнительно небольшой процент от потребителей попаданческих историй. И подвиги «спецов» не позволяют обычному читателю по-настоящему сублимировать свою жажду приключений. Именно поэтому ныне гораздо больше востребована вторая схема фантастики о попаданцах.

ПРОСТО ПАРАЗИТ!

Итак, поехали мы навестить бабушкин домик в деревне, попить парного молочка или свежесваренного первачка и, немного не рассчитав свои хлипкие городские силы, прикорнули на сеновале. А продрали глаза уже в теле английского рыцаря времён Столетней войны, офицера наполеоновской армии, вождя орков или даже товарища Сталина. Во попали!
Достоинства такой схемы лежат на поверхности. Герою не нужно завоёвывать себе место под солнцем иного пространства-времени — это место уже у него имеется. Можно спокойно вживаться в эпоху, стараясь просто сохранить голову на плечах, или всеми силами повышать статус своего носителя. А если вместилищем попаданца становится известная личность, велик соблазн изменить ход истории... При использовании такой схемы авторы могут особо не заморачиваться «скользкими» вопросами — к примеру, откуда недоросль Васятка, ставший сэром Бэзилом де Буагильбером, знает норманнскую речь или почему он способен назубок перечислить членов династии Плантагенетов до двенадцатого колена. «Попаданцы-паразиты», как правило, перенимают знания и умения своего носителя. Оказался в теле рыцаря из армии Чёрного Принца — непременно будешь мэтром геральдики и мастером боя на мечах. Стал остроухим красавчиком — получи знание эльфийского, зоркий глаз, неземной голос и талант к чародейству. Ну а если свезло попасть в товарища Сталина, то усы, грузинский акцент, информация о всеобщей подноготной и прочие прелести никуда не убегут. Как удобно!
Схема «попаданец-паразит» в нашей фантастике ныне явно доминирует. Ибо многим авторам (особенно МТА) элементарно лень хоть как-то обосновывать свои фантазии. А уж какой простор для сублимирования желаний «офисного планктона»! Любой «белый воротничок» может стать хоть Наполеоном, хоть Гитлером! И напрягаться особо не надо, и в психушку не загремишь...
Минус «паразитской» схемы — в однообразии. Ведь, чтобы выделиться из серой массы, мало просто напихать в текст информации из Википедии — нужны более глубокие знания, к тому же изложенные увлекательно, с подкупающей достоверностью. И очень невелико число авторов, способных заинтересовать читателя по-настоящему яркими реалиями увиденной «изнутри» эпохи. Но пока эта схема ещё не приелась, потому идёт вал подобных книжек. Особенно востребованы непростые моменты нашей истории — революция, «гражданка», Великая Отечественная. В Сталине уже перебывали десятки «паразитов», иные добрались до Берии или даже Гитлера. Пожалуй, когда дело дойдёт до Путина, приём можно будет считать исчерпанным...

ЗОЛОТАЯ ДЕСЯТКА «ПЕРЕДВИЖНИКОВ»

От однотипных попаданцев рябит в глазах — особенно с учётом того, что большинство авторов, отягощённые комплексами урбанистического задохлика, делают из своих героев банальных Мэри Сью. Конечно, есть и нетипичные попаданцы. Некоторые из них просто были первопроходцами, положившими начало тем клише, которые ныне используются сплошь и рядом. Другие же выделяются из общей массы какими-то деталями — способом переноса, мотивацией действий или конечным результатом. Пожалуй, стоит озаботиться своеобразным «хит-парадом» этих довольно немногочисленных героев попаданческого труда. Некоторые имена у всех на слуху, других помнят только фантастиковеды. Ранжировать этих героев по степени заслуг — дело довольно муторное, потому ограничимся грубым хронологическим принципом: кто раньше встал, того и тапки.

Итак, фанфары, дамы и господа! Золотая десятка попаданцев от «Мира фантастики»!

Самый первый традиционный «попаданец-современник» — применительно к моменту написания книги. Конечно, гораздо раньше был Гулливер, но тот попадал в «затерянный мир» на Земле, и к тому же это случалось не вдруг, а в результате вполне объяснимого процесса вроде стихийного бедствия. А вот «попадание» Моргана до сих пор охотно используется МТА — Хэнк встрял в конфликт, получил ломиком по черепу и необъяснимым образом очухался уже в далёком прошлом.
Кроме «права первой ночи», у Моргана имеется ещё несколько особенностей. Герой попадает не в реальное прошлое, а в псевдофантазию в духе «штампованных» рыцарских романов, и приключения Хэнка — лишь повод для сатирических шаржей Твена на культурно-литературные клише, а также на нравы тогдашнего американского общества. Тем не менее придуманная классиком базовая схема попаданческой истории до сих пор востребована: герой, мастер на все руки и бизнесмен, с помощью своих профессиональных знаний и навыков пытается изменить ход истории. Правда, в отличие от подавляющего большинства нынешних персонажей, янки терпит фиаско — инерция эпохи оказывается сильнее.



Бывший капитан армии Конфедерации Джон Картер, отправившись в Аризону на поиски золота, подвергается нападению индейцев и прячется от них в пещере. Там Картер впадает в странную кому, после чего его тело неким астральным образом перемещается на Марс. Герой получает от автора дар: из-за меньшей силы тяжести виргинский джентльмен в несколько раз сильнее аборигенов. Далее следуют традиционные приключения — Джон сражается, интригует, обретает любовь, богатство и власть. Схема Картера используется практически во всех попаданческих историях, протагонисты которых перемещаются в фэнтезийные миры. Разве что современные авторы обычно дарят своим героям магические способности или могущественные артефакты.
Герой придуман как ответ твеновскому Янки — прежде всего в том, что касается конечного результата. Широко образованный американский археолог Мартин Пэдуэй, ударом молнии перенесённый в Рим 535 года, помогает готам отразить вторжение византийцев, после чего становится фактическим властителем Италии. Заодно Мартин внедряет массу новаторских для того времени изобретений — от самодельного виски до книгопечатания. Схема Пэдуэя ныне повторяется в большинстве попаданческих книг о всезнайке, который успешно ставит прошлое на уши. В романе де Кампа также впервые популярно изложена теория о расщеплении реальности — каждый попаданец, меняя прошлое, создаёт новую историческую линию. Так что роман стал одним из краеугольных камней не только попаданчества, но и жанра альтернативной истории.
Отчасти этот путешественник повторяет схему Джона Картера. Однако Гордон переносится в далёкое будущее не физически, а духовно. Именно Гамильтон впервые подробно отработал схему «паразита» — нашего современника, попавшего в тело человека из другого времени. Правда, есть нюансы. Ведь перенос в будущее не становится для Гордона внезапным — он договаривается об обмене телами с галактическим принцем Зарт Арном. Однако из-за козней заговорщиков попавший в будущее Гордон предоставлен самому себе и сполна наслаждается типично попаданческими приключениями, которые опровергают принцип «не зная броду, не суйся в воду».
Богатый бездельник Шендон, наглый и малообразованный тип, потерпев кораблекрушение, попадает в загадочную страну Романию, населённую персонажами классической литературы. На первый взгляд автор использовал схему Гулливера, однако Романия — не место «где-то на Земле», и далеко не каждый может сюда попасть. Это своеобразная «карманная Вселенная», альтернативная реальность. Тамошние приключения коренным образом преображают протагониста — из махрового подлеца он превращается во вполне достойную личность. В этом и заключается главная нетипичность героя: как правило, попаданцы меняют окружающий их мир «под себя», тогда как Шендон меняется сам.
Новаторский ход — персонажи Льюиса попадают в волшебный мир целой толпой, хотя затем совершают и единоличные экскурсии. Этот приём ныне также довольно востребован. Причём если западные писатели ограничились переносом в прошлое одного города (межавторский цикл «1632»), на другую планету — небольшого куска французской территории (роман Франсиса Карсака «Бегство Земли») или полка американской армии времён Гражданской войны (цикл Уильяма Форстена «Затерянный полк»), а в параллельный мир — римского легиона (цикл Гарри Тартлдава «Пропавший легион»), то нашенские переместили в 1941-й аж всю современную Российскую Федерацию (цикл Фёдора Вихрева «2012: Вторая Великая Отечественная»). А чего мелочиться-то?
Умирающий профессор Кембриджа Николас Фентон заключает сделку с Дьяволом и из Англии 1920-х перемещается в тело сэра Ника Фентона, дворянина эпохи Реставрации Стюартов. Помимо необычного способа переноса, нестандартной выглядит мотивация героя. В 1675 году он пытается предотвратить убийство красавицы Лидии Фентон, жены своего носителя, в которую влюбился по старинному портрету. Да и результат действий попаданца тоже необычен. Ещё роман может служить отличным примером того, как надо сочинять «историческое» попаданчество: Карр был фанатом эпохи Карла II Стюарта и не пожалел усилий, чтобы влюбить в эти времена и своих читателей.
Американский солдат, владеющий приёмами дзюдо, вооружённый пистолетом и толикой современных знаний, переносится в Исландию времён викингов. Несмотря на то, что герой находит приют в местной семье, обучается языку и кое-каким обычаям, выдерживает он недолго — иной менталитет приводит Джеральда к гибели. Обрывочные знания неспециалиста, владение боевыми искусствами, даже огнестрельное оружие — ничто не способно помочь современному человеку выжить в далёком прошлом. Повесть Андерсона — самая реалистичная история попаданца. Наверное, поэтому у нас она малоизвестна и непопулярна.
Первый «классический» отечественный попаданец — советский студент Юрий Антошин, который ментально переносится в Россию 1894 года, в тело своего «альтер эго», рабочего паренька Егора. Автор избрал форму добротного исторического повествования с минимумом фантастических элементов. В отличие от своих лихих наследничков, «попаданец по-советски» практически не пытается ничего изменить. Зачем? Ведь он осуществил заветную мечту добросовестного строителя коммунизма — Ленина видел! Обозначение Антошина как «голубого» не означает ничего эдакого — подразумевается выражение «голубой герой», то есть идеалист. Да и весь роман ныне отдаёт чем-то не от мира сего — особенно в сравнении с валом отечественных попаданческих книжек.
Перед началом Первой мировой войны юный англичанин Эдвард Экзетер попадает в магический параллельный мир — Соседство, где пришельцы с Земли могут генерировать в себе ману, что практически делает их богами. Обретя по итогам своих похождений огромное количество маны, Эдвард оказывается перед выбором — стать верховным божеством или погибнуть долгой мучительной смертью, которая в итоге приведёт к низвержению власти пришельцев. Интересно, что выбрали бы 99% героев подобных историй? Ответ очевиден — не каждому дано пойти путём Христа. Именно поэтому Эдвард Экзетер — попаданец поистине уникальный.
Как видим, истории о попаданцах не обязательно состоят из одних клишированных образов и ситуаций. Увы, среди современных авторов новаторов не наблюдается. Да и к чему? Всё уже придумано до них...





РОССИЯ, СЛЫШИШЬ ЭТОТ ЗУД? ТО ПОПАДАНЦЫ ПО ТЕБЕ ПОЛЗУТ!

В советские времена «чистые» попаданцы встречались редко — кроме героя романа Лагина, на ум приходит разве что Саул Репнин из повести Стругацких «Попытка к бегству»; впрочем, его перенос в будущее — лишь эпизод, книга совсем об ином. Были и другие «передвижники», чьи похождения, однако, вполне укладывались в прокрустово ложе хронооперы.
В «новорусской» фантастике хроноопера поначалу тоже безоговорочно правила бал (достаточно вспомнить цикл Василия Звягинцева «Одиссей покидает Итаку»), но первые звоночки грядущего попаданческого нашествия уже раздавались. Первопроходцем, завоевавшим широкую популярность, стал майор-десантник Станислав Сварог, который волею Александра Бушкова перенёсся в магический мир и подмял его под себя. Среди отечественных авторов схема Сварога на многие годы стала канонической — тем более что львиная доля попаданцев конца прошлого века оказывалась в фэнтезийных мирах. С лёгкой руки Бушкова в нежданно-негаданные странствия пачками отправлялись десантники и просто военные, спецагенты и спецназовцы, милиционеры и «реальные пацаны» — короче, представители сурового племени «людей с ружьём». Второй по распространённости когортой попаданцев оказались ролевики — вероятно, из-за искренней убеждённости МТА, что играющие в эльфов мальчики и девочки с лёгкостью уделают любого гоблина, колдуна или даже бога. Особенно если в руки резвого молодняка «случайно» попадут зачарованные мечи и заклинания массового поражения. Впрочем, время от времени в иные миры наведывались не только «спецы» и «толкинутые». Так, одновременно со Сварогом простой паренёк Сергей неожиданно отправился приключаться в далёкую-далёкую галактику («Лорд с планеты Земля» Сергея Лукьяненко). Ещё раньше, в «Рыцарях Сорока Островов» того же Лукьяненко, целая толпа обычных подростков оказалась невольными участниками жестокого инопланетного эксперимента в неведомом мире.
В начале 2000-х стало ясно: однотипные приключения «знатоков» публике поднадоели. Поэтому героями попаданческих книг всё чаще становились «такие же, как мы». Среди наиболее популярных историй о похождениях обычных людей отметим эклектичный «мальчуковый» цикл Виталия Зыкова «Безымянный раб», который вместил в себя сразу несколько традиционных фэнтезийных поджанров — от квеста до военной эпопеи. Стоит упомянуть и авантюрную романтику Оксаны Панкеевой «Хроники странного королевства», которая во многом послужила истоком баек о дамочках разной степени стервозности, ищущих в сказочных мирах свой ломоть простого бабского счастья. Естественно, за спинами добившихся массового успеха Зыкова и Панкеевой толпились легионы безликих эпигонов...
Расширялся и ареал обитания попаданцев. Всё чаще полем их деятельности становилась история России разной степени отдалённости. Александр Прозоров открыл длиннющий межавторский цикл «Боярская сотня», в котором во времена Ивана Грозного перенёсся целый табор реконструкторов. Причём буквально с первых же страниц количество переселенцев в прошлое стало стремительно сокращаться руками аборигенов — это было ново. Именно Прозоров, кстати, стал одним из первых наших авторов, кто применил схему «попаданец-паразит», в цикле «Князь» переселив ум пятнадцатилетнего современника в тело боярского сынка из времён того же Ивана Васильевича. Иной стороной повернул эту ситуацию Евгений Красницкий в ярком цикле «Отрок» — сознание вполне взрослого человека, толкового специалиста по теории управления, оказалось в теле древнерусского подростка.
Постепенно вал попаданческих книг приобрёл характер цунами. Последние года два они буквально захлёстывают отечественную фантастику. Причём резкое увеличение количества привело к закономерному снижению качества. И если поначалу попаданцы баловались в далёком прошлом, то ныне они всё чаще наведываются во времена не столь отдалённые. Вне конкуренции события XX века — особенно востребована Великая Отечественная война, да и весь сталинский период в целом.




ВМЕСТО ЭПИЛОГА: ЗАЧЕМ И ДОКОЛЕ?

Почему всё же так популярна попаданческая фантастика — особенно здесь и сейчас? Ведь литературные достоинства подавляющего большинства таких книг остаются на уровне сочинений «Как я провёл лето». Полезной информации, как правило, с воробьиный хвост. К тому же львиная доля книг похожа друг на друга, как корпус сиамских близнецов. Но их покупают и читают, а значит, пишут и издают. Почему?
Вот мнения наших экспертов — как водится, из разных фантастических окопов.

Мнение писателя: ВЛАДИМИР АРЕНЕВ
Сама по себе схема «наши — там» очень эффективна. Приняв за точку отсчёта героя-современника, писателю проще показать и «разъяснить» читателю мир, который устроен по другим законам. И не важно, речь идёт о другой культуре, другом времени или другой вселенной. Этот приём проще использовать, он требует от писателя меньших усилий, особенно если играть с собой в поддавки. Да и читателю удобней «вживаться» в шкуру такого персонажа.
Но обратите внимание: раньше в попаданцах ходили профессора, прогрессоры, исследователи. Теперь — спецназовцы и пэтэушники. Есть о чём задуматься, верно?

Мнение критика: ВАСИЛИЙ ВЛАДИМИРСКИЙ
К литературоведению этот феномен никакого отношения не имеет, только к массовой психологии. Популярность «попаданческой прозы» — результат коммерческой эксплуатации «комплекса неудачника», убеждённости немалого количества людей в том, что реализовать их скрытый потенциал мешают лишь внешние обстоятельства. Начальник-самодур, жена-стерва, приятели-алкоголики... Как у классиков: «среда заела». Такому читателю подавай другую страну, другую эпоху, другую вселенную — уж там он бы развернулся! Ну что ж: писатель пописывает, читатель почитывает, оба довольны. А уж как доволен издатель — словами не передать. Поголовье инфантильных лузеров никогда не иссякнет. «Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки»...

Как видно из нашего хитового списка попаданцев, незаурядные авторы используют этот приём с различными целями. Потому что попаданчество — действительно лишь приём: можно сочинить едкую сатиру, увлекательный детектив, познавательную историческую прозу, горькое предупреждение, возвышенную романтическую историю, лихое приключение... А можно лишь компенсировать собственные комплексы. Или пойти на поводу у легионов неудачников, которые не способны изменить жизнь наяву — ни свою, ни тем более целой страны. Невероятная популярность попаданческой фантастики в современной России на самом деле не так уж безобидна. Она невольно заставляет вспомнить приведённые в эпиграфе слова из песни Виктора Цоя «Нам с тобой». Неужели нам так плохо, что мы готовы отправиться хоть к чёрту на кулички, чтобы сбежать от тягот нынешней жизни? Или нырнуть в прошлое с целью изменить его настолько, чтобы «сейчас» не наступило никогда? Массовый феномен попаданчества заставляет задуматься, верно?
Будем надеяться, что это явление — лишь временный морок, поветрие, которое вскоре наскучит своим однообразием и сгинет, оставив лишь своих лучших представителей. Но что придёт на смену? И будет ли новая фантастическая мода чем-то более достойным? Будущее покажет...
Борис Невский, журнал Мир Фантастики, 2012[/typo_quote]

[Чук и Гек]

Benno, Вы - потрясающе талантливый молодой чем...человек.
Но - позвольте спросить: Вас так интересуют Демоны, что Вы всерьёз - шутя взялись изучать их природу?
Если так, то очень надеюсь, что продолжение про Ангелов не заставит себя ждать.

П.С. - благодаря Вам мы теперь знаем: ЧТО есть такое попаданческая проза.

- как будет время - обязательно мы зачитаем( для себя) про Демонов( от Вас) и если будет, ЧТО сказать ещё - мы здесь добавим. И не сомневайтесь.
- ... в процессе написания, надеюсь, Вы используете сервис правописания или итаксойдёт для современных русскоязычных писателей?..

П.С.С.ну надо же Вас хоть немного уколоть в Ваш вседозволенности год! А то - возьмёте, в космос улетите...а крыс туда одних не отправляли. Пока?..

[Benno]

П.С.С.ну надо же Вас хоть немного уколоть в Ваш вседозволенности год!

А вам не говорили, что в этот год на самом деле все наоборот, нежели рассказывал Кваша? Изматывающая обстановка и полное отсутствие перспектив - иначе год и не назовешь.

[немо]

Benno, у меня с этим годом непонятка. Казалось, что наступил на полгода раньше - Кабаны разыгрались на ХСП, кто-то говорил, что предчувствует год Лошади. А потом, когда надо вовремя, никак не чувствую нового года. И по старому стилю уже наступил, и науруз прошёл, и якутский Ысыах, который вообще среди лета - а мне всё кажется, что тянется год Змеи.

[Оборотень]

Коза уж импульсы подает;)
А если серьезно, то у всех мои знакомых Крыс в этом году удача складывается в штабеля;)
Может, наш Benno неправильная Крыса?

[Л. Росток]

Может, наш Benno неправильная Крыса?

больше всех хочет?